Что есть истина

Далее привожу почти дословно высказывание Гегеля, так как оно актуально в настоящее время из-за отсутствия должного его понимания. Важный отрицательный вывод, к которому пришла рассудочная ступень всеобщего научного развития, что на пути конечного понятия невозможно достичь истины, приводит обыкновенно к последствию, противоположному тому, которое в нем непосредственно содержится. Вместо того чтобы привести к удалению конечных отношений из области познания, это убеждение имело своим последствием исчезновение интереса к исследованию категорий, отсутствие внимательности, осторожности при их применении. Как бы в состоянии отчаяния, их вновь стали применять откровеннее, бессознательно и некритично. Из основанной на недоразумении посылки, будто недостаточность конечных категорий для познания истины приводит к невозможности объективного познания, выводится заключение, что мы вправе судить и рядить, исходя из чувства и субъективного мнения. Доказательства заменяются заверениями и сообщениями о том, какие факты встречаются в сознании, признаваемом тем более чистым, чем оно менее критично. На такой скудной категории, как непосредственность, и без дальнейшего ее исследования, согласно этому взгляду, должны быть утверждены “возвышеннейшие” потребности духа, и эта скудная категория должна творить над ними свой суд. При этом, – в особенности, когда рассматриваются религиозные вопросы, – часто можно встретить, что философствование должно быть совершенно отклонено, и будто этим изгоняется всякое зло и достигается защищенность от заблуждения и иллюзии. Тогда предпринимают исследование истины, исходя из неизвестно откуда заимствованных и где-то установленных предпосылок, выводят из них заключения путем рассуждений, т. е. применяют обычные определения мысли о сущности и явлении, основании и следствии, причине и действии и т. д., руководясь этими и другими отношениями сферы конечности. «От злого избавились, но зло осталось», и зло в девять раз хуже прежнего, так как ему вверяются без всякого подозрения и критики. И разве то зло, которое стараются отстранить, разве философия есть что-либо иное, чем исследование истины, но исследование с сознанием природы и ценности отношений мысли, связывающих и определяющих всякое содержание? Наихудшую участь испытывает философия в руках представителей этой точки зрения, когда они начинают заниматься философией и когда они частью усваивают себе ее содержание, частью подвергают его обсуждению. Тогда самый факт физической или духовной и, в особенности, религиозной жизни искажается этою неспособною понять его рефлексией. Однако подобное рефлективное понимание имеет само по себе тот смысл, что факт должен быть возведен в некое знание, и трудность заключается в переходе от предмета к знанию, достигаемом посредством размышления. Этой трудности не существует больше в самой науке, так как в ней факт философии представляет уже готовое знание, и понимание его означало бы, следовательно, здесь лишь осмысливание в смысле последующего мышления, и только обсуждение требовало бы размышления в обычном смысле этого слова. Но некритический рассудок обнаруживает также свою недостаточность даже в простом схватывании определенно высказанной идеи; он так мало анализирует содержащиеся в нем самом предпосылки, так мало сомневается в них, что оказывается неспособным даже просто повторить за наукой голый факт философской идеи. Рассудок странным образом совмещает в себе две несовместимые черты: его поражает в идее полное несовпадение и даже явное противоречие с его собственным способом употребления категорий; он не подозревает, что существует и применяется другой способ мысли, нежели тот, который свойственен ему, и что поэтому он должен здесь мыслить иначе, чем привык. Таким образом, оказывается, что идея диалектической философии принимается абстрактно, причем либо полагают, что всякое определение должно само по себе выступать ясным и завершенным, и имеет критерий оценки только в заранее принятых представлениях, либо, по меньшей мере, не знают, что смысл, равно как и необходимое доказательство определения, содержатся только в его развитии и в том, что оно является результатом этого развития. Идея есть вообще конкретное духовное единство, а рассудок состоит в понимании определений понятия лишь в их разделенности и, следовательно, в их односторонности и конечности. Это единство превращается представителями рассудочного мышления в абстрактное пустое тождество, в тождество, в котором, следовательно, не существует различия, а все одно и то же, в том числе добро и зло. Различие между добром и злом касается определения единства; только оно имеет здесь значение. Что же касается отношения человека к добру и злу, различию их для человека, то следует заглянуть в те части этики, которые рассматривают человека, страсти, человеческое рабство и человеческую свободу.