Что я натворила?

Доминик посмотрел на отца и ответил, стиснув зубы:

— Конечно.

Его улыбка выглядела вымученной, и на какую-то долю секунды Кэтрин показалось, что ее сын сейчас удивительно похож на нее саму. Она даже слегка обрадовалась этому.

Лидия возмутилась.

— Папа, ну что ты за глупости говоришь. Рисование — основа для очень многих профессий! Я могла бы стать графическим дизайнером, иллюстратором, модельером и еще много кем — ты просто не хочешь, чтобы я связывала свою жизнь с этой сферой, да?

— Этого я не говорил, Лиди.

Марк приложил руку к груди, притворившись, что ему больно.

— Дорогая, какую бы профессию ты ни выбрала, если это то, чем ты хочешь заниматься — и если это приносит деньги, то я поддержу тебя всегда! И я не хочу, чтобы ты чувствовала давление, потому что учишься в таком заведении, за место в котором многие отдали бы душу. Совершенно нормально нанять кучу дорогостоящих репетиторов и все равно только и заниматься тем, что рисовать картинки.

— Боже, я так и знала!

Лидия бросила вилку в знак протеста.

— Лиди, конечно, я шучу. Если ты видишь себя в этой профессии, то нужно следовать своей мечте, но нельзя игнорировать другие предметы, которые могут помочь тебе в ее осуществлении, вот что я имею в виду. Например, если ты собираешься открыть художественную галерею, нужно разбираться в продажах и маркетинге. Даже графическим дизайнерам все равно приходится составлять бюджет, быть в курсе издержек и всякое такое.

Марк взъерошил волосы дочери.

Лидия улыбнулась своему умнице папе.

Марк сменил тему и стал развлекать детей пародиями на своих коллег и их учителей. Кэтрин сочла это категорически неуместным. Как можно таким образом воспитать в детях уважение к окружающим, ей было совершенно непонятно, но поднимать этот вопрос прямо здесь и сейчас она не решилась.

— Что ж, я думаю, в академии все шушукаются по поводу моей награды, да? — спросил Марк.

Доминик посмотрел на отца безучастно.

— Что за награда? — спросил он, не прожевав.

Кусок филе выпал у него изо рта обратно на тарелку.

— Пожалуйста, не говори с набитым ртом, Дом, это отвратительно.

Замечание Кэтрин проигнорировали все. Марк продолжил:

— Национальная премия в сфере образования. Мне собираются вручить премию как лучшему директору школы. Та-дам! Они устраивают вечеринку в каком-то шикарном отеле в Лондоне и оплачивают всем дорогу, думаю, для Маунтбрайерз реклама будет неплохая. Местные власти в восторге. Это будет во всех воскресных…

Доминик фыркнул.

— Не, пап, я не слышал ничего об этом, — сказал он. — А ты, Лид?

Та покачала головой:

— Нэ-эт.

Кэтрин закусила нижнюю губу, чтобы ненароком не вмешаться, но ей безумно хотелось знать, что такое «нэ-эт» и откуда оно взялось в лексиконе ее дочери. Но так как Доминику она уже сделала замечание, насчет Лидии решила не заморачиваться. Кэтрин не хотела, чтобы ее окончательно заклеймили. И еще много чего не хотела.

Доминик продолжал фыркать.

— Так что, пап, ты собираешься кого-то взять на этот прием? То есть не поедешь же ты туда с мамой!

— Еще раз повторяю, Доминик, я здесь, сижу за этим столом рядом с тобой. И я явно не глухая, поэтому, пожалуйста, воздержись от подобных высказываний на мой счет.

Так как Кэтрин уже который раз все проигнорировали, она задалась вопросом — уж не превратилась ли она в человека-невидимку?

Марк расхохотался от слов Доминика, а потом попытался изобразить порицание.

— Может, ты и прав, Дом, а кого бы ты мне посоветовал?

Он подмигнул опешившей сперва Лидии, как бы заверив ту, что всего лишь шутит, невинная шутка, совсем не всерьез.

— Даже не знаю… Может, достать с полки Джудит и выгулять ее хоть раз? — хихикнул Доминик.

Марк взревел еще сильнее:

— Хах! Избави господи! Джудит!

Он отодвинул тарелку и притворился, что его сейчас стошнит.

— Ну вот, теперь я точно потерял аппетит!

Доминик снова подключился к беседе:

— Как жаль, что Наташа Мортенсен уволилась. С ней бы тебе точно было не стыдно появиться на людях. Уверен, она бы выбрала шикарный наряд — фея Динь-Динь бы нервно курила в сторонке.

Марк изобразил чересчур сильное отвращение.

— О, пожалуйста, Доминик, не говори при мне об этой придурочной лесбиянке.

— Вообще-то она не лесбиянка. На самом деле все это время Наташа встречалась с доктором Уайттингтоном; и может быть, они видятся и сейчас.

Кэтрин не могла понять, откуда у нее взялась мысль сказать это вслух и как у нее вообще наглости на это хватило, но теперь она знала точно одно: она не невидимка. Ибо взгляды всех присутствующих были прикованы к ней.

— Быть не может! — выпалил Доминик.

— Счастливая. Он просто красавчик!

От этой реплики Лидии брови Марка резко поползли вверх. Но он ничего не сказал.

Кэтрин пришлось закусить губу уже второй раз за вечер. Ей не нравилось, что ее дети так жестоки по отношению к ее лучшей подруге, а Наташа ведь всегда была к ним добра. Кэтрин было противно, а это ощущение она ненавидела.

— А у тебя как прошел день, дорогая?

Женщине потребовалась пара мгновений, чтобы понять, что ее муж только что о чем-то ее спросил.

— Ой! Прости, я задумалась. Все хорошо. Хорошо, спасибо. Все хорошо, — ответила она поспешно.