Что я натворила?

Кейт кивнула. Да, она будет очень скучать по Стэйси. Женщина улыбнулась подруге, согласившись с мыслью, витавшей в воздухе, — нельзя подпускать этих девушек слишком близко к сердцу, потому что рано или поздно они отсюда упорхнут.

Кейт понимала, что у Стэйси с ее братом Нэйтаном редкие отношения — не каждые брат с сестрой так друг друга обожают, да даже не все друзья относятся друг к другу с подобной теплотой. У нее самой такие отношения были с Наташей — Кейт знала, сколько бы ни прошло времени, она всегда будет любить свою лучшую подругу. Она никогда не забудет тот день, когда Наташа неожиданно приехала в Марлхэм. Однако не забудет и то горькое разочарование, что ее нежданный гость — не кто-то из детей…

— Ой! Кажется, кто-то тут замечтался! — хихикнула Наташа. Кейт вернулась к действительности. — Я говорила, что мне трудновато с Таней. Отличная девушка, ей нравится со мной работать, и, кажется, она даже в целом довольна, что находится тут. Но у меня такое ощущение, что она просто говорит мне вещи, которые я хотела бы слышать, а на самом деле не хочет выдавать тех перемен, что с ней происходят. Обычное состояние для того, кого много обижали, — она закрылась в себе, — объяснила Наташа.

— Чем я могу помочь? — Кейт пыталась облегчить Наташе работу.

— Не волнуйся, тут не надо помогать. Таня откроется, когда будет готова. То есть, в смысле, посмотри на Стэйси. Всего несколько месяцев — и вуаля! Но там другой случай, она жертва, а не преступник, ее есть кому поддержать, а это означает, что в долгосрочной перспективе у нее все будет хорошо. С Таней все по-другому; мы должны быть осторожны. Она хрупкая, Кейт, более хрупкая даже, чем все, с кем мы имели дело до сих пор. Я ни на секунду не верю ее улыбке или равнодушному виду — в этой прелестной головке явно что-то происходит, — пояснила ее подруга.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, Таш. Надо обговорить это с Дженис, — предложила Кейт.

— Хорошая идея, — кивнула Таш.

— Она когда-нибудь говорила о своей матери?

— Пару раз, но ничего конкретного. Иногда она произносит имя матери, когда речь идет о каком-то событии из ее детства, но больше ничего не добавляет. Ей куда больше нравится говорить о море; оно ее прямо-таки зачаровывает. Таня всегда рисует довольно пугающие картинки, там почти всегда есть намек на воду — либо море, либо просто черные и синие квадратики.

Обе женщины подумали, что это может быть метафорой для синяков.

— Я не могу понять, то ли это просто потому, что быть рядом с океаном для нее в новинку, или она подсознательно хочет сбежать, в таком случае ассоциация буквальная. Один из рисунков мне не нравится особенно…

— Что на нем?

— Опять море, но теперь из него вырывается наружу костлявая рука. Много черной краски, как обычно в ее работах, но тут почти готика получается. В общем, не нравятся мне ее ассоциации с водой.

— Да уж. Что ты собираешься делать дальше?

— Посмотрим, как пойдет; сначала попытаюсь выжать из нее объяснение. Иногда достаточно самого рисунка, и тогда это как бы акт экзорцизма. Как будто ты рассказала кому-то все самое страшное и больше не держишь это все в себе, — сказала Наташа.

— Она уже рассказала тебе о своем бывшем? — Кейт было интересно.

— Немного. И он мне уже не нравится, комм тужур[5]. Таня упомянула, он торговал наркотой, но быстро спохватилась, она все еще не знает, что можно рассказать, а что нет. Я поражаюсь: у всех этих ублюдков, кажется, как будто чутье на самых уязвимых девочек. И как они, заразы, пользуются ими напропалую. Как им это удается?

Кейт ссутулилась.

— Думаю, потому что девочки сами позволяют…

— О боже, Кейт, я не имею в виду тебя!

Наташа ударила себя по лбу.

— Все нормально, Таш. Все действительно хорошо. И ты права, таким девушкам, как Таня, важно знать, что они не одиноки. Впрочем, это важно любой женщине, даже такой, как я!

— Еще кофе? — Наташа в очередной раз подняла кофейник.

Кейт протянула ей кружку, но тут произошло нечто, отчего она резко поставила ее на стол, и коричневые брызги кофе разлетелись в стороны.

— Боже, я аж подпрыгнула от неожиданности! Что это было? — с ужасом спросила Кейт.

Послышался ужасный грохот. Во двор въехал мотоцикл, и его мотор взревел.

— Я не могу точно сказать кто, но могу предположить, что это новый мистер Кто-то в жизни Тани — и у него байк что надо! — присвистнула Наташа.

Кейт уронила голову на руки.

— Замечательно. Только бунтарей нам не хватало.

— Кейт, ты слишком переживаешь. Легкая интрижка нашей девочке совсем не повредит. И потом, надо отдать должное, ей палец в рот не клади. Как долго она здесь?

— Почти три недели.

— Ну вот, а мы годами тут просиживаем, и хоть бы одна сволочь клюнула! — с притворным разочарованием вскрикнула Наташа.

— Говори за себя. Пару недель назад мне, например, сделал неприличное предложение один восьмидесятилетний любитель морского гребешка на скутере с тюнингом! — хохотнула Кейт.

— Ах ты тихоня! И что?

Наташа взвизгнула — так в подростковом возрасте визжала Франческа.

— Конечно, отказала, — ответила Кейт.