Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Но ответом ему было только молчание. Канцлер и кардинал хмуро глядели как с барона срывают одежды и говорить что-то королеве явно не собирались.

Через пару минут Этьен де Вэллонэ был полностью голый. Ему на спину сел один из гвардейцев прижимая его к земле, другие схватили его за руки и за ноги. Сзади к нему подошли еще двое. Один в плотных печатках держал длинный достаточно толстый кол, другой, тоже в перчатках, присел возле ягодиц барона, взял кол за остриё и принялся вставлять его в задний проход. Справившись с этим, он дал знак еще одному гвардейцу, сжимавшему деревянный молот с длинной рукоятью. Тот примерился к окончанию кола и принялся наносить по нему размашистые удары, вгоняя кол в тело Этьена де Вэлоннэ. Первые два удара барон удержался от крика, но на третьем глухо и протяжно застонал. А на четвертом уже пронзительно заорал. Гвардейцы подняли кол вертикально, установили его в приготовленную яму и закрепили деревянными клиньями. Барон, соскальзывая всё ниже, извивался и размахивал руками, каждым этим движением усугубляя жуткую боль разрывающую его изнутри. Пока разум еще не покинул его, он старался терпеть боль и не орать, но кол погружался глубже, раздирая ему внутренности и боль становилась запредельной. В какой-то момент барон завыл почти по-звериному. Он не просил, не умолял, не проклинал, он просто кричал и выл куда-то в пустое пасмурное небо.

Королева и все окружающие её пребывали в полном молчании. Многие казалось даже не дышат.

Мария-Анна посмотрела на стоявшего рядом сына. Роберт окаменело, неотрывно глядел на агонизирующего, воющего, исходящего пеной и кровью человека. "Что твориться в его детской душе?", подумала она, "Испытывает ли он жалость к этому негодяю?". И она не могла до конца понять, как бы ей хотелось: чтобы Роберт проявил частицу сострадания даже к такому мерзавцу как этот барон, видя его невероятные страдания, или чтобы он был абсолютно безжалостен.

Этьен де Вэллонэ, голый и весь мокрый, бился в конвульсиях. На его шее вздулись вены, лицо покраснело, а нос стал просто багровым. Белки расширившихся до предела глаз налились кровью. Он тянул руки куда-то вниз, словно пытался дотянуться до кола. Его ноги безвольно повисли и непрерывно дрожали. Он обмочился. Силы и сознание покидали его, он начинал клониться вперед или назад, но это причиняло ему еще большую боль и он выл и содрогался.

Кто-то из вельмож отвел глаза в сторону или даже отвернулся. Но кардинал и канцлер с непроницаемыми лицами следили за агонией барона.

Наконец Мария-Анна махнула капитану Ренарду рукой и брезгливо сказала:

– Достаточно, капитан. Помогите ему умереть.

Виктор Ренард отдал распоряжение и двое гвардейцев схватили барона за ноги и с силой потянули вниз, насаживая его на кол. Этьен де Вэллонэ истошно закричал, но через секунду изо рта у него хлынула кровь, кол уже был в районе сердца и вскоре барон затих, свесив голову на бок и повиснув как тряпичная кукла.

Капитан Ренард подошел к королеве и буднично спросил:

– Кого следующего, Ваше Величество?

Мария-Анна повернулась и посмотрела на Диего де Макрона. Невыразимый ужас сдавил горло герцога де Моранси. Его лицо всё обмякло и расплылось, глаза расширились и подернулись предобморочным туманом, губы задрожали, но он всё же кое-как промямлил:

– Ваше Величество, как же так?!!… Я же вам верой и правдой… Я же люблю Роберта как родного сына. За что, Ваше Величество?!!!

Мария-Анна отвернулась и направилась к баронам.

Всякая спесь давно покинула их. Увидев столь ярко и натуралистично что их ожидает, они совсем пали духом. Они понимали, что как бы ни были они мужественны и стойки такая жуткая пытка все равно превратит их в визжащих воющих, истекающих потом и мочой, дрожащих как студень полуживотных. И каждый в этой стране узнает сколь отвратительными и бесславными были их последние минуты.

Мария-Анна прошлась вдоль стоявших на коленях мужчин, пристально всматриваясь в их лица. Бароны угрюмо глядели вниз.

– Если я ваша королева, то служите мне верно и честно, как и подобает благородному вассалу. Если я вам не королева, то собирайте армию и идите на меня войной. Но не стройте козлиных рож по углам, понося моё имя и злобно хихикая в кулачок у меня за спиной. Этьен де Вэллоннэ призывал вас к мятежу, за это он, как злодей и изменник, посажен на кол. За то что вы не схватили его и не выдали мне, за то что вы посмели поднять на меня оружие в Реймсе, я имею полное право поступить с вами также как с ним. И любой монарх Европы и Азии скажет, что я поступила бы правильно. И даже Его Святейшество. Но всё же вы представители знатнейших родов этой страны и если не вы, то ваши предки заслужили того чтобы я отнеслась к вам много милосерднее чем вы того заслуживаете.

Бароны внимательно, затаив дыхание слушали каждое слово королевы и теперь уже смотрели на неё во все глаза. Жизнь, прекрасная долгая жизнь, с которой они уже успели попрощаться кажется снова возвращалась к ним.

Мария-Анна повернулась и поманила к себе канцлера, кардинала и казначея. Те приблизились.