Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Шарлю де Гизену стало не по себе. Глядя в серые, казавшиеся почему-то сейчас более темными чем обычно, глаза королевы, он неожиданно понял что и правда приложит все усилия чтобы сохранить её тайну до церемонии. Ибо эта невысокая хрупкая женщина хоть вроде бы и произносила просьбу, чуть ли не мольбу, но её темные странные глаза глядели холодно, пронзительно, почти угрожающе. И архиепископ моментально припомнил баронов, магистров, купцов, солдат и прочих, кто был беспощадно умерщвлен, после того как королева сочла что они её предали. Мысли о понтифике и кардинале исчезли из его головы.

42.

В старом бревенчатом доме на берегу озера, в просторной, но излишне загроможденной неказистой мебелью комнате с дощатым полом, большой печью и узкими окнами, у дубового стола стояла Риша и чистила ножом картошку. Очищенные картофелины она передавала Роберту, который неумело разрезал их на кусочки и кидал в кастрюлю. Нож Роберту казался большим и тупым, а картошка чересчур плотной и скользкой. Нарезка продвигалась плохо и мальчику не нравилось это занятие.

– Почему я должен резать эту картошку? – Недовольно спросил он.

– Потому что ты есть хочешь, – ответила пожилая женщин, тыльной стороной ладони убрав со лба седые волосы.

– Но готовить пищу это твоя обязанность. Я не должен этим заниматься.

– Я тебе не служанка. Не хочешь помогать, тогда иди, вон, в лес и ищи себе пропитание сам. Можешь Тотамона с собой взять, может он поймает тебе бурундука или мышь.

Мальчик покосился на хозяйку дома и пробурчал по-испански:

– Глупая старуха.

Риша тут же отвесила ему звонкий подзатыльник, ребенок на пару секунд от неожиданности вжал голову в плечи.

– Я не глупая. И не старуха.

Роберт сердито посмотрел на неё, но про себя отметил что лесная ведьма откуда-то знает испанский.

– Если я расскажу, что ты ударила меня, тебе отрубят руку, который ты ко мне прикоснулась.

– Да неужто?! – Насмешливо фыркнула женщина. – Твоя мамаша что ли отрубит?

Роберт ничего не ответил. За месяц, проведенный в жилище Риши он уже понял, что та вроде как не боится ничего на свете, не испытывает никакого уважения к монаршей власти вообще и к его матери в частности и пугать её королевским гневом бесполезно.

– Нож тупой, – пожаловался он.

– Ну так возьми наточи.

– Я не умею.

– Научись, дело нехитрое. Думаю даже принцам под силу.

Мальчик насупился и продолжил истязать картофелину. Кое-как разрезав ее на четыре части, он бросил куски в воду.

– Режь мельче, – проворчала Риша.

– Я хочу домой, – сказал Роберт. – Гуго говорил, что я должен жить здесь до тех пор пока полностью не выздоровею и не окрепну, так он договорился с моей матерью. Но я уже совершенно здоров, почему я не могу вернуться домой?

– Вот Гуго вернется его и спросишь.

– А где он?

– Не знаю.

– Его уже почти полмесяца нету. А я хочу домой.

– Ну и хоти себе на здоровье.

Роберт угрюмо поглядел на ведьму.

– Я тогда сбегу.

Риша снова фыркнула:

– Да беги! Кто тебя здесь держит? Только имей в виду, пацан, тут на сотни лиг вокруг один только дремучий лес с медведями, волками и тиграми. Только Солнце зайдет, они тебя в миг сожрут. Ни одной твоей молоденькой косточки не оставят, всё сгрызут. Хотя конечно ты можешь попробовать им тоже орать, что ты принц и твоя мамаша-королева им лапы отрубит? – Женщина весело засмеялась.

Роберт исподлобья взирал на смеющуюся хозяйку дома.

– А кроме того в Даргобурском лесу еще и лешие, оборотни, упыри, гномы, кобольды и прочая нечисть обитает. Если им попадешься, то тогда пожалеешь, что не волкам и тиграм попался.

– Да ну? – Подражая Рише, насмешливо фыркнул мальчик. – А ведьмы-людоедки здесь случайно не обитают?

– Обитают, – спокойно согласилась Риша. – И особенно они любят нежное мясо юных принцев с варенной картошкой и зеленым лучком. Может сегодня и приготовим, что скажешь?

– Да не стоит, ты так скверно готовишь, что только принца зря переведем.

Риша усмехнулась и одобрительно поглядела на ребенка. "Хороший будет король", подумала она с улыбкой. Но затем помрачнела: "Впрочем у нас уже был хороший король, да не дали ему править." И ей стало тоскливо при мысли, что и этого чистенького умного ангельского вида мальчика когда-нибудь возможно сгубит злая воля коварных властолюбцев.

43.