Что охотится в тени

– Как ты это выносишь? – прошептала она едва слышно.

– Выношу что? – спросил я, зная, что она может подразумевать под этим многое.

Я знал, что Эстреллу снедает ненависть к самой себе, и подозревал, что она спросит меня о чем-то таком. Например, как я вообще выношу ее.

Но она сказала совсем другое – не то, что я ожидал.

– Жажду власти. Понимание, что ты мог бы сделать намного больше, чем они думают, если бы только позволил этому монстру внутри себя вырваться на свободу. Как ты так ловко управляешь своей силой, когда мы оба знаем, что ты можешь убить человека щелчком пальцев? – спросила она.

Эстрелле, возможно, не понравится ее титул и все, что с ним связано, в официальной обстановке, но она родилась с потребностью стремиться вверх. Если бы лорд Байрон был хотя бы немного порядочным человеком, она, вероятно, приняла бы его предложение и стала бы его женой, стала бы леди Мистфел.

Но для моей половины такая власть никогда не будет достаточной. По большому счету, она не будет подчиняться ни одному мужчине и не согласится ни на что другое, кроме как быть равной рядом с равным.

– Во-первых, ты должна научиться направлять свою силу. А потом уже будешь думать, как ею управлять. Пойдем, – сказал я, вставая на ноги и протягивая ей руку.

Дикая Охота уже давно поставила нашу палатку, но я достаточно хорошо знал Эстреллу, чтобы понимать: она ни за что не заснет в ближайшее время.

Она выставила свои переживания на всеобщее обозрение, протянула мне руку и позволила поднять себя на ноги.

После наших упражнений ее будет ждать усталость. Все, что ей нужно было сделать, – это добровольно пойти со мной.

27

ЭСТРЕЛЛА

Деревья поддразнивали меня, качаясь на прохладном ветру. Казалось, они шептали мне на ухо, напоминали мне, что они могут танцевать на зимнем ветру гораздо легче, чем у меня получается направить его в свои чертовы руки-крюки.

– Пустая трата времени, – прорычала я, в отчаянии опустив руки.

Что бы я ни делала, как бы я ни извивалась всем телом, пытаясь заставить свою волю сосредоточиться на холодном воздухе, который хотела создать у себя в руках, ничего из этого не выходило. Я не могла ухватить ничего, кроме тьмы, пульсирующей на кончиках пальцев, и при этом ничего не видела сквозь нее, чтобы призвать на помощь Виникулум и воспользоваться силой Калдриса.

– У тебя все получится. Тебе просто нужно набраться терпения, – с нежностью сказал Калдрис.

Он говорил мне это каждую ночь, когда на меня нападала бессонница, вытаскивал меня из палатки и вел на тренировку.

– Это потому, что я не человек? – спросила я, глядя на него.

Если я была дочерью Маб, значит, я – фейра. Но у меня не было таких ушей, как у них, и я никогда не умела направлять магию природы до того момента, как пала Завеса и он пометил меня своей меткой. Но внутри меня явно что-то жило – что-то нечеловеческое, мятущееся в плену у меня под кожей.

– Мы пока еще ничего не знаем точно, – сказал он, и его лицо стало непроницаемым.

Таким оно и оставалось до конца дня, когда я пыталась задать какие-либо вопросы о том, что это будет значить для меня. Для нас.

– Скольких людей ты знаешь, которые могут превратить гребаную мертвую птицу в живую змею? – спросила я, уперев руку в бедро и глядя на него.

Казалось, его переполняет решимость продолжать жить как обычно, отрицая мое вопиющее сходство с Маб. Он не хотел и не собирался его признавать. В животе у меня вскипела желчь, меня затошнило. Так мое тело отреагировало на то, что Калдрис знает, но не желает делиться со мной этим знанием.

– Не так много, – сказал он, схватив себя пальцами за переносицу. – Но ты будешь оставаться человеком, пока не ступишь на землю фейри – по крайней мере, так мы считаем.

Новая информация потрясла меня, заставила замолчать, пока я обдумывала это признание. Неужели я изменюсь, когда доберусь до Альвхейма?

– А что говорили про другого ребенка? Может, ходили какие-нибудь слухи о пропаже еще одной девочки? – спросила я, сосредоточившись на том, что могло бы быть важным.

Если меня ожидают изменения по прибытии в Альвхейм, я мало что смогу поделать с этим. На меня всей тяжестью обрушился инстинкт самосохранения. Мне захотелось изо всех сил вцепиться в то, что осталось от моей человеческой сущности. Всю свою жизнь – жизни – я прожила, считая себя человеческой девушкой. Просто распрощаться с этим было не так-то легко.

– Это было столетия назад, мин астерен. И я не имею ни малейшего представления, что было тогда. Когда мы вернемся в Альвхейм, я поспрашиваю, но подозреваю, что к тому времени у нас уже будут кое-какие ответы. Твоя магия с каждым днем все больше и больше стремится заявить о себе. Придет время, когда она даст нам всю информацию, необходимую для того, чтобы точно знать, кто ты, – объяснил он, делая шаг вперед и беря мои руки в свои.