Что охотится в тени

– Похоже на зиму, – сказал он, но что-то осталось невысказанным.

Зима у меня на ладони была чем-то подпорчена – чем-то, что заставляло снег испаряться.

Ветер под его пристальным вниманием стих, буря исчезла так же быстро, как и возникла. Внутри у меня мелькнуло разочарование, что мой успех был таким недолгим, а тело после магии обмякло от усталости.

– У магии всегда есть цена, – сказал Калдрис, убирая руку, и прикоснулся к моей щеке. – Вот поэтому торопиться не надо. Учись создавать сопротивление тому, что она отнимает у тебя, и укрепляй его, как мышцу. Ты должна быть сильнее магии, которую призываешь, иначе заплатить придется собственной жизнью. Поняла? – спросил он, и я подавила смятение.

В том, что он так переживал, не было ничего удивительного. Я брала слишком много от магии, о которой мы вообще ничего не знали, из источника, к которому я, казалось, могу подключиться, даже не осознавая этого. А последствия всего этого могут быть катастрофическими.

– Сохранится ли все это, если я стану фейрой? – спросила я, склонив голову набок и разглядывая его.

Мне не хотелось превращаться в фейру. Всего несколько недель назад я всей душой ненавидела этих существ, но и среди людей я часто сталкивалась с такими тварями, которые были еще хуже. Зло существовало везде – в каждом виде и в каждом существе. Поэтому навряд ли можно было с уверенностью считать, что люди лучше фейри.

О чем мне стоило задуматься по-настоящему, так это о цене магии для фейри. Калдрис был очень сильным. Такую силу даже представить было сложно. И его магия была похожа на то, что могло существовать только на страницах книг. Сколько стоила такая сила?

– Да, но твое тело станет способно выдерживать бóльшие нагрузки. Когда оно изменится, чтобы соответствовать тому, что уже знает твоя душа, магии будет чем подпитываться, прежде чем ее станет слишком много. Велика вероятность, что то, чем ты являешься, уже вырывается из твоего тела просто для того, чтобы существовать, – сказал он, убирая руку с моей щеки. – Жизни, которые ты прожила, все время были короткими. Даже по человеческим меркам. И в этом есть смысл именно потому, что твоя душа никогда не предназначалась для заточения в человеческом теле.

– Но мы перевоплощались. Если мы не люди, зачем нам вообще это?

– В наших записях говорится, что ведьмы разделили миры так, чтобы любое существо, оказавшееся по эту сторону Завесы, превращалось в человека. Чтобы привязать его к Нотреку. Это касается и фейри. Без магии фейри, восполняющей магию, из которой мы черпаем все, ничто не могло превратить их в нечто большее, чем просто люди. Поэтому их души и попали в ловушку цикла реинкарнаций, – сказал он, глядя на мои руки.

Калдрис отступил назад. Мгновенная передышка, которую он мне дал, закончилась, взгляд снова стал жестким.

– Давай еще раз, – сказал он командным голосом, пронзившим меня насквозь.

Исчезла моя нежная и заботливая половина, которая медленно вела меня по зыбким пескам новых знаний, чтобы я приняла то, кем должна стать: равной ему.

Теперь это был самец-фейр, командовавший армиями злобной королевы и ожидавший только лучшего от женщины, которая встанет на его сторону в грядущем столкновении.

Я вздохнула. Меня захлестнула усталость, когда я подняла руки немного выше, глядя на суровое выражение его лица, и закрыла глаза.

Но попробовала. Еще раз.

28

На следующую ночь ко мне подбежала Фэллон и, схватив за руку, утянула от Калдриса к одеялу, которое они делили с Имельдой у костра в ожидании, когда им поставят палатку. Она не произнесла ни одного слова, а просто сплела пальцы наших рук, не обращая ни малейшего внимания на мужчину, свирепо уставившегося ей в затылок.

Она подвела меня к одеялу и усадила между собой и Имельдой. Прижавшись ко мне с обеих сторон, они образовали вокруг кокон, излучавший тепло чего-то, что не должно было казаться мне знакомым. Я едва знала этих женщин, но чувствовала некое умиротворение от того, что они рядом.

– Что ты замышляешь? – спросила я, наблюдая, как Фэллон усаживается поудобнее.

Ноги она вытянула перед собой, скрестив в лодыжках, темно-коричневая кожа ее штанов немного поскрипывала, пока она ерзала на одеяле.

– С чего ты взяла, что я что-то замышляю? – спросила она и улеглась, опираясь на локти.

На ней была туника с длинными рукавами, плечи и спину прикрывал плащ, подол которого она постелила на одеяло. Девушка металась глазами по всем созвездиям, что горели в небе.

– Ты всегда что-то замышляешь, – вставила Имельда, скривив губы в усмешке и взглянув на Фэллон краем глаза. – Кого из Охотников ты надеешься поймать на ночь? Полагаю, мне лучше остаться здесь, чтобы выспаться.

– Почему же? Ты всегда можешь присоединиться к нам, – ответила Фэллон, и в голосе у нее не было ни капли притворства, когда она произносила эти слова.

Они совершенно спокойно говорили об одноразовом сексе и о свободе выбора партнера на одну ночь, говорили, не страшась ни последствий, ни осуждения.

– Уверена, что этот Охотник был бы более чем счастлив оказать тебе услугу.

– Какой Охотник? – спросила я, поворачивая голову к Фэллон.