Что охотится в тени

– Ты никогда не видела деревьев? – спросила я, тоже поднимаясь, когда обе женщины отошли от одеяла.

– Мне не разрешалось покидать туннели. Конечно же, ради моей защиты, – сказала Фэллон, грустно качая головой, и шагнула в сторону леса.

– С тех пор, как я принесла ее в Сопротивление, когда она была маленькой, мы никогда не покидали туннелей. Она впервые вышла и почувствовала тепло солнечных лучей у себя на коже, – грустно сказала Имельда. – Я, конечно, старалась не обращать на это слишком много внимания, но, кажется, для нее это важно. Боюсь, что оказала ей медвежью услугу.

– Я бы тоже не хотела, чтобы люди смотрели на меня в этот момент. Думаю, ты поступила правильно, чего бы это ни стоило, – сказала я.

– Это стоит больше, чем ты думаешь. Ты можешь в это не верить, но вы знаете друг друга. Душа помнит, даже когда разум забыл.

29

Мы ехали целый день, и к тому времени, когда добрались до стены с вырезанными в камне богами и горячего источника, ожидавшего нас на склоне горы, сил у меня почти не осталось. Я была на грани такого истощения, которого никогда раньше не испытывала. Я не могла поверить, что прошлой ночью так устала, что весь день засыпала прямо верхом на Азре.

Калдрис упорно продолжал меня «дрессировать», лишь иногда давая возможность отдохнуть и расслабиться. А потом снова давал команду браться за дело и попытаться призвать его магию и взять ее под свой контроль. У меня почти не осталось ни сил, ни энергии, но я старалась делать все, что могла. Почувствовав исходящий от него очередной призыв, я делала, как он просил. Я прилагала усилия, напрягая и растягивая ту мышцу, которую я, по его мнению, должна натренировать.

Ни один из нас больше не заикался ни о том, что меня ждет, когда я прибуду в Альвхейм, ни о том, кем я могу оказаться. И эта тема висела между нами, все больше увеличивая дистанцию, которая уже достигла размеров, существовавших лишь в те самые первые дни, когда я узнала о нем правду.

Казалось вполне уместным, что я наконец приму Калдриса как свою пару только для того, чтобы что-то вновь нас разлучило. От всего этого веяло какой-то ужасной кармой. В данном случае это было знание, что я, вероятно, окажусь дочерью его мучительницы. Я даже представить себе не могла, каково это и что он должен был думать, когда узнал, что та самая женщина, которую он ненавидит больше всего на свете, является матерью его половины, которую он так отчаянно и долго ждал. Я не знала всех пыток, которым его подвергала Маб. А спрашивать не могла, потому что он почти всегда не хотел говорить о ней. Я видела оставшиеся следы жестокости, чувствовала его решимость скрыть свои страдания, но я и сама вела себя подобным образом, когда говорила о Байроне.

Волки заскулили, когда мы слезли с лошадей, присели на задние лапы с грустным выражением на злобных мордах. Они были похожи на самых ужасных в мире страшных собак и одновременно выглядели такими милахами – очаровательными пушистыми щенками. Во всяком случае, когда не пожирали врагов Калдриса.

– Мы скоро вернемся, – пробормотала я и похлопала Фенрира, проходя мимо.

Я наклонилась, чтобы коснуться губами его макушки, и тут же пожалела об этом, потому что его шерсть прилипла к лицу. Он хихикнул, будто подумал, что я это заслужила за то, что ухожу от него.

Нахал.

Мы миновали стену богов, шагая по тропинке, вырубленной в склоне горы. Нашу группу возглавлял Холт. Большинство всадников Дикой Охоты мы оставили внизу с лошадьми. Калдрис призвал мертвецов, которые должны были охранять нас и удерживать меченых, чтобы они не бросились вниз со склона горы, пытаясь избежать плена, покончив с собой. По крайней мере, я бы именно так и хотела поступить, но похоже, что немногие из них рассматривали такую возможность.

Что бы они ни сделали ради своей свободы, у меня нет права их осуждать. Прошло не так много времени с тех пор, как я сама поступила именно так. Мысль о том, чтобы спрыгнуть со скалы, немедленно заставила меня вспомнить о Бранне, наполнив чувством удивления. Мы были недалеко от того места, где я его потеряла, и приближались к тому самому утесу, где Арамис сбросил его вниз и оставил умирать. Теперь я жалела, что не потребовала от него ответов на свои вопросы, пока он был рядом. Я знала, что значит сожалеть, и знала, что значит иметь ответы на кончиках своих пальцев, но так боялась их, что потеряла время и так ничего и не узнала, потому что вмешалась смерть.

Я не могла позволить себе повторить эту ошибку.

Мы обогнули вершину по тропе, и перед нами показался горячий источник. Я видела, как расширились глаза у меченых, когда они увидели статуи богов в интимных позах. Их реакция была так похожа на мою собственную, когда я впервые оказалась здесь.

Мы возвращались к границе тем же путем, каким уходили отсюда совсем недавно. Я бы хотела назвать этот путь прогулкой по переулкам памяти – прогулкой по эволюции наших отношений. Но теперь мне казалось, что это была совсем другая жизнь, и нас пронизывало совсем другое напряжение.

Я не знала, что об этом думать и что с этим делать.