Что осталось от меня — твое

— Сумико жила у дедушки, — поясняет он. — Это было одним из условий Ёси: девочка останется у него до тех пор, пока Рина не сумеет обеспечить стабильную жизнь и дом для его внучки. Сумико знала меня как друга матери, но мы встречались нечасто. Рина говорила, что отец испытывает нас — ее и меня. Но мы хотели, чтобы Сумико была с нами, и поэтому выполняли все его требования.

— Вам раньше приходилось иметь дело с детьми?

— Нет.

— Но вы хотели, чтобы дочь Рины жила с вами?

— Мне нравилась Сумико. Она была не по годам сообразительная и всегда умела настоять на своем. Я ценю эти качества.

— Как умерла Рина?

Улыбка исчезает с лица Каитаро. На некоторое время он замолкает.

— Вы знаете, что такое найти человека, который по-настоящему становится твоей второй половиной, который дополняет тебя во всем? Что бы вы ни делали, какие бы решения ни принимали — этот человек всегда разделяет ваш выбор и идет рядом. Вот кем была для меня Рина.

— Как она умерла, Каитаро?

— Веревка, — говорит он. — Она лежала у нас на тумбочке. Обыкновенная кухонная веревка.

Изображение на экране утратило резкость, когда я остановила кассету. Пальцы сами сжались в кулак, так что на ладонях остался след от ногтей. Прокурор Куросава застыл с карандашом в руке, занесенным над блокнотом, хотя я не помнила, в какой момент он начал делать пометки. В уголке страницы мне удалось рассмотреть набросок — перевязанная бечевкой коробка. Я закрыла глаза. Но и под плотно сомкнутыми веками я все так же отчетливо видела Каитаро. И слышала его голос. Мне захотелось оказаться в той комнате, где они сидели, приложить палец к его губам и не дать больше произнести ни слова. Мне хотелось остановить время.

Иногда случается, что убийства оказываются записанными на видео: например, попав в поле зрения камеры наружного наблюдения или камер безопасности в магазине. Вы оказываетесь свидетелем последних минут жизни человека. Когда смотришь такое видео, хочется крикнуть тому, кто на экране, предупредить, чтобы он не шел тем путем, по которому уже начал движение. Остановив кассету с записью допроса, я подумала: если бы можно было не дать ему договорить или самой не слушать того, что он собирается рассказать, если бы можно было этим остановить ход событий и не позволить совершиться непоправимому… Когда я вновь запустила пленку, Каитаро все так же неподвижно сидел в тишине, глядя прямо в камеру.

— Я любил ее, — сказал он. — И все еще люблю.

ЖЕМЧУГ

Тем вечером я стояла посреди спальни, сжимая в руке жемчужные бусы моей матери, которые всегда были для меня чем-то вроде талисмана. Мне нравилось слушать нежное постукивание жемчужин, когда я перекатывала их из ладони в ладонь. Бусы старинные и тяжелые, в семьях такие вещи принято передавать по наследству — от матери к дочери. В мой двадцатый день рождения дедушка достал их из кармана и передал мне. Вкладывая жемчуг в мою руку, он напомнил, как однажды я едва не лишилась их.

В нашем доме была вечеринка. Гости собрались во дворе возле небольшого декоративного бассейна. Я, тогда еще совсем малышка, сидела на коленях у мамы. Мама же, как и полагается хорошей хозяйке, занимала беседой кого-то из коллег мужа.

Я тем временем с увлечением теребила крошечными пальчиками висящие у нее на шее бусы — гладкие блестящие шарики заворожили меня. Дедушка добавил, что в детстве я была невероятно активной и любила находиться в центре внимания взрослых. Поэтому, стараясь привлечь внимание мамы, я потянула за бусы раз-другой, а затем дернула изо всех сил. Нитка лопнула, и жемчуг рассыпался по всему двору, а часть покатилась к бассейну. Мама со смехом вскочила со своего места и, не спуская меня с рук, бросилась догонять жемчужины. Мы вместе подбирали бусину за бусиной, выудив несколько штук из бассейна. Склоняясь над ним, мама показала мне на отражение, подрагивающее в мерцающей воде: наши головы находились так близко, что одно отражение наплывало на другое. Два лица с большими темными глазами и высокими скулами — две женщины, из которых теперь осталась лишь одна.

ЁСИ

БУЦУДАН[44]

Ёси Сарашима находился у себя дома в Мэгуро. Он сидел в кабинете и смотрел на фотографию дочери. Это была его любимая фотография Рины. Снимок сделан на пляже в Симоде. Взгляд Рины устремлен прямо в камеру, солнечные блики играют на лице. Ёси видит на фотографии девушку, которой некогда была Рина, видит молодую женщину, которой она стала, и видит мать своей внучки, Сумико.