Что скрывают красные маки

Бесстрастный голос телефонного робота в очередной раз сообщил Бахметьеву, что абонент находится вне зоны действия сети.

Плохие известия. Плохой день.

И Мустаева сделала его еще хуже, когда совершенно нейтральным голосом произнесла:

— Да, на случайность все это непохоже. Две девушки, общавшиеся с Яной, мертвы. Осталось только выяснить, была ли она знакома с третьей.

— А если — да?

— Тогда это версия, очень похожая на правду. Убийца прямо или косвенно связан с Вайнрух, отсюда все несчастья.

Версия, очень похожая на правду, снова заставила Бахметьева паниковать.

— Прямо? Что значит — прямо?

— Откуда же мне знать? Кто-то из ее окружения. Сетевые фанаты. Вы же изучали ее аккаунт, Женя. Сколько у нее подписчиков?

— Двенадцать тысяч восемьдесят один человек. — Бахметьев никогда не замечал за собой цифирной точности, а вот поди ж ты! Все, к чему имеет отношение Яна Вайнрух, врезается в память намертво. — На вчерашний день.

— Считайте, что к сегодняшнему прибавилось еще полдесятка страждущих. Интернет-секты — вещь заразная. Все жаждут успокоения и психологического релакса. И даже катарсиса, не побоюсь этого слова.

— А какое отношение психологический релакс может иметь к убийствам? Тем более… э-э… катарсис?

— Самое непосредственное. Серийный убийца после содеянного именно это и испытывает — катарсис с последующим релаксом. И среди стада в двенадцать тысяч голов обязательно найдется хотя бы один психопат. И полтысячи городских сумасшедших. И тысяч шесть с психологическими проблемами разной этимологии.

— С чего вы взяли?

— Только так и не иначе. — Из фарфороволицей красотки снова вылез задрыга-Ковешников. — Зачем тогда подписываться на страницу психоаналитика, если у тебя все в порядке? И все внутри разложено по полочками, а не запихнуто кое-как на антресоли.

— Ну… особой психоаналитики я там не увидел. Истории из жизни. Грустные, но с оптимистическим концом. Утешающие. Поучительные.

— И не замечаешь, как втягиваешься?

— Что-то вроде того, — вынужден был признать Бахметьев.

— И жаждешь продолжения банкета?

— Угу.

— Это и есть психоаналитика, Женя. Но нас сейчас интересует не она.

— Психопат?

— Именно.

— Не получается, — после секундного раздумья произнес Бахметьев. — Не получается человек из Сети. В смысле — подписчик.

— Почему? — Мустаева едва ли не впервые с момента их знакомства посмотрела на опера с интересом.

— Кроме подписчиков у Яны Вайнрух имеются френды. Ни Капущак, ни Ромашкиной среди них нет. И никаких упоминаний об этих девушках тоже нет. Они — реальные знакомые, не сетевые. Понимаете? И если психопат выплыл из Интернета, как он мог узнать о них?

— Фотография, — напомнила Анн Дмитьнааа скучным голосом. — Та, африканская, как вы утверждаете. Она ведь в открытом доступе?

— Да, — вынужден был признать Бахметьев.

— В принципе что мы тут гадаем? Проще спросить у самой Вайнрух. Она ведь идеальный свидетель, по вашим словам. И могла бы очень помочь нам уже в силу специфики профессии…

И снова в Бахметьева полетели испачканные кровью и землей стеклянные шарики, а затылок похолодел.

— Я пытался с ней связаться, чтобы поговорить об этом.

— И что?

— Она вне зоны доступа. Второй день.

— Психоаналитик с обширной практикой вне зоны доступа? Странно. Но есть же другие способы связи, кроме телефона. Можно подъехать к ней домой. Или, к примеру в загородный дом ее родителей.

— Если она в Питере. Или вообще в стране.

— Это легко выяснить, — улыбнулась Мустаева, и улыбка эта была сочувственной и немного грустной, как будто Сей-Сёнагон заранее жалела слугу, принесшего колотушку счастья.

— Есть и еще одна странность. — Бахметьев аккуратно побарабанил пальцами по кожаному подлокотнику. — Помните, я позвонил вам, чтобы сообщить о Яне Вайнрух?

— Отлично помню.

— Вы сказали о ней — виделись несколько раз. А теперь оказывается, что вы учились вместе. И обменивались книгами. И вы знаете о ее родителях. И про драконовое дерево. И про африканскую акацию. И про загородный дом.

Через секунду Бахметьев едва не утонул в волнах шерстяного мустаевского смеха.

— Я не только наслышана о родителях Яны Вайнрух. Я знаю их лично. И мы с ней не только учились вместе. Мы были близкими подругами. Но взятые из ее библиотеки книги я возвращала вовремя и в срок. Библиотека находится в том самом загородном доме. Правда, теперь загородным его не назовешь, город сильно разросся. А что касается фразы, которую вы здесь так лихо процитировали… То нужно быть точнее, Женя. Я сказала, что мы виделись несколько раз в обозримом прошлом. На каких-то психологических тусовках. Это было не очень приятно. Так что с некоторых пор я взяла за правило просматривать списки приглашенных, чтобы — не дай бог! — не наткнуться на ее фамилию. Хотите знать, что произошло когда-то?

— Нет, — соврал Бахметьев.

— Врете. — Сей-Сёнагон тотчас же уличила его. — Но все равно я бы вам ничего не рассказала. Это очень личное.

— Я понял, что личное.

— И можно я не буду отвечать на вопрос об акации и драконовом дереве?