Читаем Что скрывают красные маки полностью

Что скрывают красные маки

— В том-то все и дело. Где-то около четырех Раудсеппу стало плохо. Прямо в машине, в которой он сидел. Это метрах в пятидесяти от школы, ближе к собору. Естественно, он позвонил Иванке. Та выскочила, попыталась помочь подручными средствами, но в результате все равно пришлось вызывать «Скорую». На ней Раудсеппа и увезли. Обширный инфаркт. Он до сих пор в реанимации.

— А нянька? Что она делала после того, как уехала «Скорая»?

— Что и должна. Позвонила начальнику службы безопасности, объяснила ситуацию, попросила прислать другого водителя и осталась ждать Нику. Поскольку до конца занятий было еще полтора часа.

— Все дальнейшее более-менее понятно. Девочка вышла… или девочку вывели в то время, когда старая курица кудахтала над дядей Раудом?

— Хоть бы раз… — Мустаева скорбно поджала губы. — Хоть бы раз позволили мне забыть, что вас надо ненавидеть, Ковешников.

— Камеры наблюдения, — подал голос Бахметьев. — Наверняка там есть камеры наблюдения. И собор рядом.

Ковешников пропустил колкое замечание Мустаевой мимо ушей, сочтя нужным ответить только Бахметьеву:

— Пленки отсмотрели еще вчера, как мне сказали. Девочки на них нет. Правда, ракурс там неважнецкий, имеется пара слепых зон: метр — полтора, не больше. Но в целом покинуть переулок незамеченным нельзя… Кстати, вся эпопея с инфарктом, «Скорой» и метаниями нашей Арины Родионовны представлена полностью. В кино этот прием называется «жизнь врасплох». Слыхал про такой термин, Бахметьев?

— Нет. Может быть, не все камеры учтены?

— Есть консульские. Поскольку задний двор финского консульства строго напротив. Но сам понимаешь. Дипломатия — вещь тонкая, пока договоримся. Нужно проявить терпение.

— Как долго?

— Недолго. Но я не думаю, что это кардинально изменит картинку. И вскроет новые обстоятельства.

— Не мог же ребенок, которого ждали, взять и бесследно исчезнуть. Вход там один? И нет ли каких-нибудь хитрых черных лестниц?

— Вот ты это сейчас и выяснишь. И заодно поговоришь с «толковыми педагогами». И неплохо было бы докопаться, почему Михаил Леонидович выбрал для своей дочери именно эту затрапезную школу.

— Разве это имеет какое-то значение?

— Может, нет. А может быть, и да. Не залезешь в тину по ноздри — ни фига не поймешь.

— Так и захлебнуться недолго.

— Выживешь.

— Кстати. Не мешало бы выяснить еще одну вещь. Почему ваш Том Сойер расстался с Анастасией Равенской.

Мустаева произнесла это самым будничным тоном, но ощущение было такое, что в машине взорвалась петарда. Оглушая и ослепляя присутствующих. Больше всего досталось Ковешникову, сидевшему рядом. Он часто заморгал, втянул ноздрями воздух и с шумом выпустил его:

— С актрисой?

— С последней жертвой.

— Откуда у вас эта информация?

— Какой у вас телефон, Ковешников? Давайте-ка его сюда.

— А при чем здесь телефон? — проворчал Ковешников, но телефон все-таки достал. И положил на приборную панель, слегка пододвинув в сторону Анн Дмитьныыы.

Та взглянула на него с легкой брезгливостью, хотя брезгливости несчастный гаджет не заслуживал. Только сожаления. Кнопочный телефон Ковешникова прожил долгую жизнь, успел истрепаться и облупиться, потерять одну из клавиш, пусть и не критически важную (вместо нее теперь зиял провал). Крохотный дисплей был расколот, а задняя съемная панель примотана к передней изолентой. Впрочем, изолента сейчас не просматривалась, но Бахметьев, не раз видевший телефон Ковешникова, точно знал — она есть.

— Сколько ему лет? Десять? Пятнадцать?

— Работает же, — огрызнулся Ковешников. — Вот и пусть работает. Пока не сдохнет. Так что будем решать проблемы по мере их поступления.

— Ну-ну. — Сей-Сёнагон покачала головой. — Все-таки вы феерический жлоб, Ковешников. Прямо гопник какой-то. А вот если бы у вас был смартфон с выходом в Интернет, вы могли бы найти нужную информацию в течение нескольких минут. Нужно только правильно сформировать запрос, и все у вас получится.

— Так это вы в интернет-помойке нарыли? — Разочарованию Ковешникова не было предела. — Я вот что вам скажу. Свидетельство из Интернета для меня — тьфу. Пшик. Вранье на вранье.

— Любое свидетельство?

— Любое, не подкрепленное несколькими альтернативными источниками.

— Задайте вопрос Шувалову. А заодно поинтересуйтесь, знает ли он о смерти девушки. Насильственной смерти.

— Думаю, ему сейчас не до девушки, хоть бы ее и на ремни порезали, — вполне резонно заметил Ковешников. — Девушек море, а дочь — одна. Но я спрошу.

— Справедливости ради это была давняя история. Ей лет пять-семь. Ссылок и пруфов в Сети немного. Видимо, почистили основательно. Скоротечный роман студентки театрального и главы телекорпорации. Ничем хорошим это не заканчивается.

— Исходя из сегодняшнего дня… Так и есть.