Что скрывают красные маки

Ну вот. Пелена больше не сопротивляется, хотя поначалу едва не опрокинула Бахметьева. Но он удержался и даже применил силу, и сделал все в точности так, как задумал. И пелена не белая. Красная. Карминно-красная. Любимый цвет Жени Бахметьева, хотя до сих пор он даже не подозревал об этом… Да нет, подозревал. Но теперь это не важно. Теперь, когда я спас тебя, мой Алконост. Моя птичка-красноголовка.

IF I SHOULD LOSE YOU. 3:23

2017 г. Октябрь

Валя

НАЧАЛО АУДИОЗАПИСИ

— Наш разговор будет записываться на пленку. Вы не возражаете, Анна Дмитриевна?

— В очередной раз нет, Ковешников. Не возражаю.

— Вы знаете, что вам вменяется в вину.

— Я рада, что девочка осталась жива.

— Вы не обязаны свидетельствовать против себя.

— Я обязана повесить всю вину на тех, кого уже нет в живых?

— Нет.

— Я не знаю, рада ли я, что девочка осталась жива. Как вы догадались, что у меня в этом деле есть свой интерес?

— Вы были слишком пристрастны, когда мы разговаривали о серийных убийствах. Но в вашем случае речь не шла о серийном убийстве, не так ли? Учитывая некоторые ваши запросы в архив МВД.

— Вы не меняетесь, Ковешников. Такой же дремучий идиот, как и два месяца назад.

— Я всего лишь эмоционально глух, а это — не одно и то же.

— Это и были серийные убийства, вы до сих пор этого не поняли? Одно убийство запустило серию. И вы знаете, чем это закончилось.

— Чем бы ни закончилось — совершившие то, первое убийство, избегнут наказания. За давностью лет.

— Я жалею, что девочка осталась жива.

— Ничего изменить невозможно.

— Моя сестра была изнасилована и зарыта в лесу молодыми подонками. Ее останки нашли только спустя год. После опознания мама умерла. Не выдержало сердце. Мое, наверное, тоже не выдержало бы. Будь я постарше. Но в семь лет не умирают от горя. Хотя многое помнят. Даже то, о чем хотелось бы забыть навсегда. Рассказать вам про этот год без Вали? И про последующие — без Вали, без мамы?

— Боюсь, это уведет нас далеко от темы беседы. Вы взяли девичью фамилию матери? Мустаева, не так ли?

— Не валяйте дурака, Ковешников. Вы же видели мой паспорт.

— На конверте, который приобщен к делу, значится фамилия вашего отца?

— В конверте, который приобщен к делу, когда-то лежало письмо, которое моя мать, Зоя Владимировна Мистергази, отправила моей сестре, Вале Мистергази, в летний лагерь. Это было последнее письмо.

— Каким образом конверт попал к вам?

— Проклятье.

— Наша беседа записывается.

— От этого вы не перестаете быть мудаком.

— Я просто ищу возможности вам помочь, Анна Дмитриевна. Как бы странно это ни звучало.

— Хорошо. Его передала мне моя подруга, Яна Вайнрух. Не так давно, около полугода тому назад.

— От кого получила его она?

— От своего клиента. Он называл себя Николаем Равлюком. Классический вариант диссоциативного расстройства идентичности.

— Наша беседа записывается.

— Раздвоение личности.

— Разве это не психиатрический случай? Насколько я знаю, ваша подруга была психоаналитиком. А это несколько разные специализации, нет?

— Моя подруга была блестящим психоаналитиком. И этот психиатрический случай заинтересовал ее чрезвычайно. Во-первых, он был связан с моей семьей… А Яна входила в ближний круг посвященных. И знала, что произошло с Валей. Во-вторых, кроме конверта Николай Равлюк принес письмо.

— Тоже адресованное Вале?

— Вы же знаете, что нет.

— Наша беседа записывается.