Что скрывают красные маки

— Это было письмо некоей Ии Бахметьевой, адресованное Наби Гафуровичу Рахимову. Возможно, черновик письма. Черт. Вы же его читали, Ковешников.

— Что было в письме?

— Я бы назвала это исповедью. Ия и ее муж отдыхали под Питером в 1989 году. Дикий отдых с палаткой, как тогда было принято. И в лесу же они нашли потерявшего память мальчика лет семи. Мальчик был весь перепачкан землей и практически не говорил. Единственное, что оказалось при нем, — конверт от письма, адресованного Вале. Он лежал в заднем кармане шортов. Поскольку семья уже потеряла ребенка, а Ия больше не могла иметь детей, они забрали мальчика с собой. Уехали из Ленинграда в тот же день, поездом. В письме Ия просит Рахимова помочь ей с легализацией ребенка.

— Это было возможно?

— Это Узбекистан, Ковешников. Вы же читали письмо! Конец восьмидесятых, полная неразбериха в стране. Тогда возможно было все. За деньги, естественно.

— Рахимов мог помочь семье?

— В письме Ия называет Рахимова своим ангелом-хранителем. Думаю, помощь была оказана.

— В чем заключалась работа Яны Вайнрух с пациентом?

— В попытке понять, что произошло тогда в лесу и каким образом письмо и конверт оказались связаны. Это было нашей главной целью.

— Вашей?

— Мы вместе искали варианты стратегии общения с Николаем Равлюком.

— С Евгением Бахметьевым, вы хотите сказать?

— С Николаем Равлюком. Женя был реальной личностью. И нашим коллегой. Вернее, вашим. Вернее, вы остались один.

— Не знаю, переживу ли это.

— Наша беседа записывается, Ковешников.

— Да. Вы мне напоминайте периодически. Когда я решу сунуть пальцы в рот.

— То, что Коля Равлюк появился именно в приемной у Яны, а не какого-нибудь другого психоаналитика… Их ведь в городе сотни — тех, кто специализируется на психологической и психотерапевтической помощи… Уже одно это я посчитала знаком Провидения. Бог не оставил меня, он помнит о зле, которое было причинено моей семье…

— Вот, кстати. Относительно приемной Яны Вайнрух. Ее помощница сообщила, что никогда раньше не видела Евгения Бахметьева. То есть впервые он возник там как капитан полиции. Не как возможный клиент.

— Лилия Геннадьевна, должно быть, запамятовала, что брала несколько отгулов. Кажется, по семейным обстоятельствам. Ну, не важно. В день, когда Коля Равлюк оказался на Австрийской, Яна вела прием одна.

— Еще один знак Провидения?

— Да.

— Хорошо вы устроились с этими знаками.

— Хотите занять мое место?

— Домучаюсь как-нибудь на своем. Значит, имеет смысл уточнить детали у Лилии Геннадьевны? Об отгулах около полугода назад?

— Думаю, она вспомнит.

— Имени Николая Равлюка нет в картотеке клиентов госпожи Вайнрух.

— Яна удалила все записи о нем из компьютера. После того как поняла, с кем имеет дело. Все последующие сеансы с Колей она проводила у себя на дому.

— Сеансов было много?

— Достаточно, чтобы составить более-менее точное представление о произошедшем.

— Вы присутствовали на них?