Что такое анархизм

Но возможна ли Анархическая Коммуна? Этот вопрос в устах марксистов звучит довольно странно. Анархисты-коммунисты имеют полное право сказать, что их общество более, чем возможно: оно необходимо, оно уже теперь созидается на наших глазах; для его полного расцвета необходимо только устранить капиталистов и их организованную власть — государство. В самом деле, что получаем мы, уничтожив капиталистическую собственность и устранив все политические организации буржуазии? Мы получаем: союз рабочих профессиональных союзов, заведующих производством и потреблением при помощи свободных соглашений. Все остальные перемены также естественно вытекают из этого факта. Как социальная демократия есть идеальная форма господства интеллигенции, так анархическая коммуна есть идеальное общество рабочих. Анархический коммунизм имеет полное право сказать о себе, что он самое чистое и самое яркое выражение классовых интересов пролетариата.

XI. Критика Коммунизма.

Анархический коммунизм хочет создать синтез двух принципов: личной свободы и коллективного производства. Так как эти принципы, по крайней мере, различны по своей природе, то все учение должно неизбежно подвергаться резким колебаниям в ту или иную сторону. Одни, его сторонники и противники справа, должны склонять весы равновесия в сторону коллективности, увеличивать все больше ее прерогативы и превратить, в сущности, анархический коммунизм в разновидность коммунизма, а анархическую коммуну в коммунистическую демократию. Наоборот, его враги и друзья слева должны ярче освещать другую основу доктрины — свободу личности, расширять сферу ее вольной деятельности, в ущерб коммуне и коммунизму. А между этими двумя крайними точками должна, как всегда бывает, находить себе место средняя доктрина, которая употребляет все усилия к тому, чтобы, увы! примирить непримиримое.

Какое течение, по нашему, всего ближе к верному истолкованию анархизма?

Возвратимся к началу и вспомним нашу исходную точку. Можно считать верховный господином, сувереном общество, а личность его орудием, которое должно служить так называемому „общественному благу“. Тогда мы последовательно приходим к социальной демократии, к коллективизму. Но возможна и такая точка зрения, которая не видит ничего выше, ничего дороже человеческой личности и хочет именно на ней, на конкретной, реальной личности, а не на бледной абстракции — обществе, основать жизнь будущего человечества. Это и есть анархизм, который смеется над всеми фетишами в роде бога, государства, общества, смеется над всеми мещанскими утопиями о безмятежной блаженстве и обещает личности только одно — свободу, но зато ослепительно-яркую, абсолютную свободу. Анархизм перестает быть самим собой, когда он рядом с личностью признает какую бы то ни было внешнюю силу, способную ограничить в чем бы то ни было свободное творчество личности. Какое дело анархизму до названия этой враждебной человеку силы? Она может нарядить себя в самые пышные одежды современной науки, права, морали и „возвышенных“ идеалов... Он найдет в себе силы дерзко сорвать с нее самозваный наряд, обнажить всю ее безобразную наготу и приковать ее к позорному столбу... Нет того идола, нет той „святыни“, которая остановила бы разрушительный удар анархизма, раз она становится на пути абсолютно свободного творчества личности.

Примирим ли этот анархизм с коммунизмом? Иными словами, совместима ли полная свобода личного творчества с коллективный производством? Мы даем на этот вопрос категорически- отрицательный ответ.

Индивидуальное творчество и социальное производство имеют только то общее, что оба представляют собою трату человеческой энергии. Но во всем остальном они составляют резкий контраст. Самое крупное отличие, которое кладет между ними непроходимую грань, это цель их. Какую цель преследует личное творчество? Оно перестает быть самим собою и становится обыкновенной грубой работой, если оно ставит себе какую-нибудь иную задачу, кроме осуществления идеи, чаще всего идеи смутной, еле уловимой, зародившейся в душе творца и рвущейся наружу. Сам творец не только не вполне ясно понимает цель своего творчества, но и не видит его источника, так как идея его зарождается не в его отвлеченном сознании, а в самой глубине его психического мира. Творцу действительно кажется, что им руководит вдохновение. Социальное производство, наоборот, есть деятельность, по самому существу, утилитарная. Оно ничего общего не имеет с полумистическим экстазом творчества. Его цель и источник сознательное стремление к вещам, и руководит работником не смутное вдохновение, а ясно сознанный практический расчет.

Индивидуальное творчество враждебно всякой внешней регламентации, как почти стихийный процесс, льющийся из внутреннего мира творца. Социальное производство, как раз наоборот, должно быть всесторонне организованным, обдуманный и очищенным от всего стихийного, случайного. Творчество есть искусство, а производство — наука.