Что такое руна? И другие эссе

Речь идёт о знаменитых теориях Саломона Рейнаха. Франко-еврейский археолог Рейнах (1858-1932) был видной публичной фигурой, а именно вице президентом «Всемирного еврейского союза», и один из соучредителей Еврейского колонизационного общества, созданного для помощи в переселении евреев, эмигрирующих из России. Его вклад в изучение европейской наскальной живописи был крайне важен, ведь именно Рейнах впервые стал настаивать на том, что люди и искусство верхнего палеолита нужно понимать по аналогии с современными нам обществами охотников-собирателей. Основываясь на том, что он слышал об искусстве австралийских аборигенов, Рейнах разработал теорию о связи искусства европейских пещер с симпатической магией, то есть его целью было увеличить численность животных, таким образом облегчив охоту на них.

Позиция Рейнаха вызывает массу вопросов. Он предполагает, как и многие другие исследователи, до него пытавшиеся объяснить загадочные аспекты человеческого поведения: существования универсальной человеческой природы. Многие авторы беспечно берут себе эту идею на вооружение: Льюис-Уильямс, например, пишет: «люди, создавшие наскальную живопись Северной Америки (и южной Африки) и искусство верхнего палеолита, имели одну и ту же нервную систему[114]». Для него этого достаточно чтобы оправдать все возможные сравнения.

Я же на это скажу, что теперь мы можем знать, практические a priori, что они не могли обладать абсолютно одинаковой нервной системой (если это понимать как умственную когнитивную тождественность). Причина проста: европейское общество развилось, причём до невероятных пределов. Примитивные охотники-собиратели, которые отлично поживают в современную эпоху — будь то в Африке, Америке, Австралии — не развились. По всем признакам, они так и увязли в каменном веке и ведут себя абсолютно также как и их предки сотни и тысячи лет назад — в то время как мы уже запускаем ракеты на Луну. Очевидно, что в верхнем палеолите в Европе было нечто особое. Наши предки «обладали чем-то» что позволило им далеко продвинуться, в то время как другие народы едва ли вообще сдвинулись с места.

Я не являюсь сторонником «прогрессивисткой» или «протехнологической» позиции. Если вам не нравится пример с «запуском ракет на Луну», замените его на «написание Феноменологии духа» или «сочинение Кольца нибелунга». Нам уже известно о существенном отличии европейцев верхнего палеолита: они развили изобразительное искусство за десятки тысяч лет до других. Эти факты нужно держать в уме, когда мы сталкиваемся с попытками понять доисторических европейцев по аналогии с современными примитивными народами из других частей света.

Более того, хотя современные охотники-собиратели не демонстрируют ничего похожего на резкое историческое развитие подобное европейскому (на самом деле, не столь однозначно даже наличие у них «истории»), будет неверно предполагать, что они вообще не менялись с течением времени. Возможно, что их сообщества, в том виде как мы обнаруживаем их сегодня, значительно отличаются от того как они жили во времена палеолита. (Эти изменения могли произойти из-за, например, условий окружающей среды — и, особенно, контакта с другими, более развитыми культурами).

Также не просто разобраться с очевидными различиями между, с одной стороны, наскальной живописью верхнего палеолита и с другой, -современным творчеством охотников- собирателей из Африки, Австралии и Северной Америки.

За некоторыми исключениями, неевропейская наскальная живопись выглядит намного грубее. В большинстве случаев это трудно различимая попытка изобразить объекты (обычно различных животных) в реалистичной манере или с художественной стилизацией, с малозаметной «артистической индивидуальностью» (то есть, мы не можем отличить творения разных художников). Изображения часто походят на глифы или пиктографы: внутри конкретного культурного окружения изображение антилопы или буйвола выглядят почти одинаково. Возможно, это означает, что неевропейская наскальная живопись должна рассказывать истории (и, в самом деле, современные нам охотники-собиратели могут часто объяснить учёным точное содержание историй). То есть смысл в рассказе — а не в навыке художника.

В то же время, европейская наскальная живопись в общем и целом не рассказывает никаких историй. Разумеется, мы не можем быть в этом уверены, но европейская наскальная живопись кажется в первую очередь попыткой создавать изображения ради них самих и посредством этих изображений передавать сущность изображённых животных (об этом я расскажу чуть позже). Мои наблюдения о качестве неевропейского наскального искусства несомненно будут отклонены как «евроцентристские». Я признаю их правоту (и я с радостью признаю вину по обвинению в евроцентризме).