Что такое руна? И другие эссе

В европейском пещерном искусстве мы находим, таким образом, запись события: первое появление ekstasis в жизни людей, около 40 000 лет назад. На самом деле, здесь мы можем наблюдать первое появления человека вообще. Ведь, как я уже говорил, именно ekstasis делает нас поистине людьми и закладывает основу для искусства — а также (как мы увидим) религии, философии и науки. Почему люди рисовали на стенах пещер Франции и Испании? Почему они рисовали стилизованные изображения лошадей, бизонов, зубров, оленей и львов? Потому что они впервые проснулись и были изумлены простым фактом, что такие вещи вообще существуют. Повторю, рассматриваемые нами изображения обычно не рассказывают никакой истории. Напротив, они выглядят так, будто нарисованы просто так — просто потому, что эти животные красивы и очаровательны. Единственная возможная «цель» — это само искусство: передать суть вещей («Идею», как сказал бы Шопенгауэр). Нарисовать Лошадь, Бизона, Зубра и т. д.

Одна из глупейших частей теории «шаманизма» Льюиса-Уильямса утверждает, что поскольку пещерные художники не поместили свои изображения животных в какой-то ландшафт, значит, они загадочным образом «парят в воздухе». Это является доказательством, по его мнению, что художники видели эти образы в шаманистских «галлюцинациях». Он также считает это единственным объяснением иногда чрезмерной стилизации изображений (интересно, по его мнению, и Пикассо испытывал галлюцинации?). Но более простое объяснение состоит в том, что в рисунках животные полностью отделены от своего окружения для того, чтобы единолично завладеть нашим вниманием. Ведь именно этого мы ожидаем, если это искусство проистекло от, как я утверждал, переживания ekstasis.

Художники были захвачены Бытием этих животных, и (как это излагает Шопенгауэр) «потерялись в этом предмете» в процессе их созерцания, оторванные от момента и от окружения животных. Как и все художники на протяжении веков, они хотели повторить это переживание с помощью своих рисунков — для себя и для любого кто мог их увидеть.

4. «Быть человеком значит: быть сказывающим»

Очевидно, что способность воспринимать суть (или «Идеи» по Шопенгауэру) также играет роль в других человеческих занятиях, помимо искусства. Точка зрения Шопенгауэра на Идеи откровенно платоническая и философия, другое чисто человеческое занятие, определённо занимается вопросами всеобъемлющего. Но, вопреки Шопенгауэру, сюда же можно причислить и науку. Сколько учёных родилось в тот момент, когда ребёнок изумлялся, что такая вещь как X существует — и после этого хотел узнать больше? Цель науки — познать природу вещей, их суть, познать универсалии (законы) которые всё объясняют.

В то время как мы, современные люди, склонны рассматривать религию и науку как антиподы, религия начинается с того же изумления. В эссе «Взывая к богам», я писал: «наше изумление бытием вещей является предчувствием бога или божественного существа». Религия также занимается поиском всеобъемлющего и вечного — что мы испытываем только в экстатические моменты когда, как пишет Шопенгауэр, «рассматриваем в вещах уже не где, когда, почему и для чего, а единственно их что?» Когда, другими словами, мы на мгновение покидаем все заботы изменчивого мира и фокусируем наш ум на том, что не меняется: универсальном. Это экстатическое переживание Бытия как такового — изумление, что нечто вообще существует — делает возможным мистицизм, который является альфой и омегой религии.

Ранее я обещал, что укажу на ekstasis в корне языка и «символического мышления» вообще. Для этого утверждения стоит обозначить строгие рамки. Под «языком» я не имею ввиду просто систему, или практику произнесения звуков с целью коммуникации. Мы можем обнаружить подобный вид «языка» у некоторых видов животных, как известно. Под человеческим языком мы понимаем нечто качественно отличное. Его первичная цель не коммуникация, а сказать что существует. Сейчас кто-то может возразить: «Разве «сказать что существует» не подразумевает передачу информации другим?» Вовсе нет.

Первый шаг в понимании этой ошибки заключается в понимании, что как люди, мы не говорим другим «что существует», по крайней мере не в первую очередь. Мы говорим «что существует» себе самим и для себя. Мы существа, которых захватывает переживание Бытия (ekstasis). Мы чувствуем импульс выразить Бытие, проникнуть в него и исследовать. Как я говорил, именно это породило искусство. Это мощное чувство находится в корне религии; изумление, которое находится у истоков науки и философии. Первичный носитель выражения Бытия — это язык. Очевидно, что это так в случае философии и науки, также это справедливо для религии, когда она приобретает форму мифа, откровения и теологии. Справедливо ли это для искусства? Разумеется, имеется ввиду не живопись, скульптура или инструментальная музыка. Но это истинно для поэзии, первичной формы искусства (следовательно и для песен, художественной литературы, драмы).