Что в имени тебе моем?..

– Надеюсь. – Макс продолжал уговаривать: – да тебе и самому интересно будет. Вот представь только, что могут проясниться новые обстоятельства по ограблению и убийству на даче, которое, я так понимаю, у вас зависло… Опять-таки, «моего» профессора убили. Мне кажется, связь есть.

– Какая связь, Омский? Совершенно разные дела. Пусть районные опера и следователи работают. Ты пургу не гони.

– Вот и посмотрим, кто прав.

– Да ты специально меня запутать пытаешься, еще идеи свои детективные подбрасываешь… Макс, если честно, времени совсем нет… Правда.

– Леш, я и не говорю, чтобы ты сам информацию добывал. Попроси кого-нибудь, у тебя столько ребят хороших. Пусть поищут. Сашу Серова попроси, он умница.

– Нет, у Серова сейчас важное дело.

– Ну, молодежь подключи…

– Так… – Красавин посмотрел на часы, – у нас сейчас мероприятие…

– Раздача слонов?

– А ты откуда знаешь?

– Так я же сыщик, мне положено… – Макс засмеялся.

– В общем, так. Давай еще раз объясни, что тебе надо. Я запишу. Чем смогу, помогу.

Макс перечислил «просьбы», с которыми самому, без помощи Красавина, справиться гораздо труднее.

Первое. Просьба к Гурову. Без него – никак. Узнать у него насчет женщины по имени Маргарита, тридцати пяти-сорока лет, которая вылетала из Москвы (Питера?) с первого по четвертое августа во Францию. И не возвращалась ли она обратно? Фото предполагаемой Маргариты прилагалось (Андрей сделал несколько снимков). Если есть несколько похожих Маргарит (что маловероятно), то информация нужна обо всех.

Второе. Посложнее. Макс хотел бы выяснить, что за женщина запечатлена на старых снимках? Одно фото – предположительно, семьдесят первого года, второе – семьдесят четвертого. Скорее всего, женщина – жена дипломата. Зовут Катерина. Фамилию попробует уточнить. Где снимали? Макс считает, что во французском посольстве, в Москве.

– А с чего это ты решил, что мадам связана с французским посольством? – удивился Красавин.

– Потому что один из мужиков на снимке – Жорж Помпиду, президент, вернее, в то время – в семьдесят первом году – премьер-министр Франции.

– Значит, ты считаешь, что снимок сделан в начале семидесятых? Не понимаю, почему. Здесь же нигде год не указан.

Омский решил блеснуть познаниями:

– Потому что именно в этом году Жорж Помпиду приезжал в СССР. А в семьдесят четвертом он умер.

– И откуда же ты взял, что снимок сделан в Советском Союзе? Может – да, может – нет. А если это советское посольство в Париже? Какая-нибудь встреча на высоком уровне.

Макс растерялся. Блеснул, называется. Почему он так решил? Потому что они обсуждали это фото с Ираидой. И исходили из того, что Жорж Помпиду мог быть в Советском Союзе только в это время. А если фотография, действительно, сделана в Париже? В семьдесят третьем году, например. Или в шестьдесят восьмом? Тогда кое-что меняется.

– Признаюсь, такой вариант я не рассматривал.

– Мне нравится, когда ты смущаешься, – Красавин хихикнул, – а то, понимаешь, мы тут вроде как глупее, чем частные детективы.

– Не-а. Вы умные, – Макс улыбнулся, – иначе, я бы к вам не пришел за помощью.

– Значит, ты хочешь знать, кто из дипломатов в то время работал с французами и у кого из них была жена – вот эта красавица в белой шубке по имени Катерина? Так?

– Хотелось бы знать. Это сложно?

– Не знаю. Есть у меня один знакомый в МИДе, спрошу. В наших архивах тоже можно посмотреть. Это будет небыстро.

– Я знаю.

– Теперь скажи, зачем мне копаться в этой истории? Ты уверен, что есть связь с делом Сидельникова? Или у тебя свой интерес?

– Понимаешь…

– Нет, ты не обижайся на мой вопрос. Я тебе постараюсь помочь, даже если это твое личное дело. Просто мне нужно знать наверняка. Потому что тогда я могу сделать официальный запрос. Если это твое личное дело, я не хочу подставляться. В этом случае буду действовать по другим каналам.

– Леша, я тебе сейчас объясню мои соображения. Ты сам реши, важно это для дела или нет.

Макс коротко рассказал о встрече с Ираидой, неизвестной дочери (возможно, у этой женщины и историка был ребенок), любовных отношениях Сидельникова и Катерины.

– Это ж когда было?

– Я понимаю твою иронию. Но ты лучше меня знаешь, что истоки многих преступлений лежат в прошлом. Так всегда было. Люди и нравы не меняются.

– Хорошо. Убедил.

В дверь постучали. Заглянул молодой человек.

– Сейчас. Одну минуту, – Алексей попросил подождать сотрудников, потом обратился к Максу: – Все, некогда. Давай фотографии. Мне пора работать.

– А по коллекционеру? То есть по даче… Где Аркадий Ридель был подозреваемым?

Просительные интонации Макса сделали свое дело.

– Ладно. Подойди часам к трем в двадцать девятую комнату, спроси Дмитрия Петровича… Подожди, он здесь, я тебя представлю.

Макс подошел к двери, посторонился: в кабинет начали заходить сотрудники.

– Петрович, – обратился Алексей к оперативнику, стоявшему у окна, – человеку невысокого роста, лысоватому, неопределенного возраста и совсем невзрачному. Внимание привлекал только шрам на левой щеке.

Тот подошел, поздоровался с Красавиным, посмотрел на Макса. От его взгляда у сыщика внутри похолодело. Про такой взгляд говорят – рентген.