Что в имени тебе моем?..

А теперь я тебе расскажу свою историю. Когда все врачи вышли из бокса, где лежали недоношенные дети, я подошла к кроватке с маленьким комочком, который, скорее всего, был обречен, и стала поправлять одеяльце. А дальше…

Надежда Васильевна заплакала. Глядя на нее, заплакали и Алиса с Ритой.

– А дальше ты, моя девочка (это ведь была ты!), схватила меня за палец. И не отпускала. Не знаю, как это получилось. Наверное, это был простой рефлекс с твоей стороны, но для меня это был знак! Ты схватилась и держалась за меня. И вот когда я почувствовала, что ты крепко держишься за меня, я поняла, что ты будешь бороться. И я буду бороться вместе с тобой.

Я позвонила Александру и сказала, что хочу тебя удочерить. Все объяснила, как есть, не скрывала, что возможны проблемы. Он тут же приехал в роддом. Захотел на тебя посмотреть. А когда увидел, обрадовался, сказал, что у нас теперь есть дочь. Он не просто согласился, он тебя полюбил сразу и навсегда.

Консилиум врачей заверил Катрин, что девочка, к сожалению, безнадежна. А я… (прости меня, детка) промолчала, что верю в твое выздоровление. Да и кто я такая? Медсестра-акушерка. Я только сказала твоей матери, что позабочусь о тебе, сколько бы тебе не осталось дней жить. Она дала мне старинный крестик на золотой тесьме. Сказала, что у нее их два. Катрин знала, что будут близнецы и подготовилась. Просила, чтобы я тебя покрестила и повесила тебе на шею именно его. Точно такой же она приготовила Алисе. В то время мы не могли вызвать священника в больницу, поэтому я повесила тебе крестик сразу же после ее отъезда, до крещения. А в церковь мы сходили только через пять месяцев. Кстати, Алиса мне сказала, что крестили мы вас, девочки, почти в один день. Удивительно, не так ли?!

Катрин написала отказ от ребенка, и семья французского консула уехала. Мы с мужем оформили документы очень быстро. Сотрудники не понимали, почему я это делаю. А я не могла им объяснить, что как только я подходила к боксу, у меня учащалось сердцебиение. Я стала осознавать себя настоящей мамой. Так вот, как только мы тебя удочерили, ты, девочка моя, пошла на поправку. Это невероятно, но так и было. Через месяц тебя выписали. Кто-то заговорил о том, что нужно найти твою мать. Но я уже была твоей матерью. Мы сменили место жительства и работу. Сначала переехали в Волгоград. Три года жили в городе на Волге. Но потом снова вернулись в Подмосковье, купили кооперативную квартиру и с тех пор живем в Одинцово. Никто никогда не узнал, что мы тебя удочерили. Мы любили тебя… Ты была Ветровой с самого своего рождения.

Вот такая история, Риточка. Но когда ты рисовала в детских альбомах рядом с собой сестричку, я плакала и не могла понять, как, какими фибрами души ты чувствуешь свою половинку? Ты задавала вопросы. Странные, на первый взгляд. Но понятные, если знать, что где-то живет твоя сестра-близнец. Твоими любимыми книгами с детства были сказки Кэрролла. Ты говорила, что чувствовала себя Алисой в стране чудес, которая называется Франция. Алиса всегда жила в тебе. Теперь я понимаю, что это была не Алиса Кэрролла, а твоя сестра.

Ты стала учить французский язык. С детства читала сказки Перро, романы Дюма и стихи Верлена. Поступила в университет на французское отделение и стала гидом-переводчиком. Почему ты увлеклась именно французским языком? Мне было понятно. Это зов крови.

Если я что-то сделала не так, прости меня, моя девочка. И не вини Катрин. Для нее это был трудный выбор. Она никогда бы не оставила тебя, если бы врачи ей дали хоть какую-то надежду. Поверь, она осталась бы, несмотря на конфликт с мужем.

А мы с папой любили тебя. Он хотел найти Катрин, когда появилась возможность свободно ездить за границу. Копил деньги. А потом случилась эта страшная авария, и он погиб. А мне одной с этим было не справиться.

Надежда Васильевна замолчала. Было видно, что она давно готовилась к этой речи. Когда-то нужно было сказать правду.

– Вот так… – Алиса нежно погладила Риту по щеке, – не плачь. Все бывает в жизни.

– Я плачу, потому что вспомнила папу. Мне повезло, Алиса, с родителями, – она поцеловала маму и сказала, обращаясь к ней: – Мамуля, ты все правильно сделала. Я тебя очень люблю. У тебя теперь есть две дочки и внук.

– Только я скоро уйду. – Алиса была серьезна. – А ты будешь жить, Рита. Ты должна жить и за меня тоже! Я оставляю тебе Андре, Сережу, няню и двух мам. И все заботы о них ты должна взять на себя, – сказала Алиса, – так получается, сестричка.

– Это несправедливо, – возразила Рита, – ты должна жить.

– Поверь, я не хочу умирать. Но это неизбежно. Прости за то, что пришлось тебя усыпить на пароме и ты очутилась на Корсике именно таким образом. И стала Алисой. Но ведь ты обо всем догадалась. Я была уверена, что догадаешься. И ждала тебя. Вчера я сказала Надежде Васильевне, – Алиса грустно улыбнулась, – что ты приедешь сегодня или завтра. Сама не знаю, как это получилось. Но я вдруг почувствовала, что ты приняла решение. И когда ты звонила… – она прищурилась, – наверное, ты кого-то попросила позвонить, ведь так?

Рита кивнула.