Чудачка для пианиста

Но он не дал договорить, закрыл рот поцелуем, раздвинул языком губы и мучительно долго ласкал меня изнутри, заставляя задыхаться в его сладости, смешанной с моими слезами.

— Поехали ко мне, — простонал Саша, оторвавшись и прилепив лоб ко лбу. — Я просто не могу тебя отпустить, просто не смогу. Ты нужна мне, как воздух. Здесь, сейчас…

— Меня папа ждет, — справляясь со рванным дыханием, я потянулась к его волосам и прочесала их пальцами. — Как же я хотела к тебе прикоснуться.

Саша тихо и глухо засмеялся.

— Как же я задыхался, когда ты пела… Настя, ты меня с ума сводишь. Побеждена, говоришь? Была ль любовь? А ты как думаешь?

— Не я песню выбирала, — пожала плечами и забралась под ворот его рубашки. — Это все Кац, я отказывалась.

— Почему? — Саша придвинулся и придержал мою руку, не позволяя приласкать его шею.

Он его близости меня бросало в жар, я судорожно думала о том, что будет дальше и не могла нормально дышать.

— Потому что чудес не бывает в моей жизни.

— А как же я? — он провел ладонью по плечу вверх, к шее, и, поддев подбородок, щелкнул шутливо по носу. — Поехали за твоими вещами, а потом я тебя заберу.

— Саша, — я скептически усмехнулась.

— Думаешь, папа не отпустит?

— Уверена.

— Наговорила обо мне гадостей?

— Ну-у-у… — я уселась на сидение, переплела наши пальцы на подлокотнике и коварно заулыбалась. — Только самое лучшее.

— Эх, Чудакова, — он покачал головой, ласково поцеловал меня в губы одним касанием, ему пришлось ради этого вывернуться со своего места, а потом сел назад. — Я тебя заберу к себе. Сегодня. Точка.

Глава 41. Саша

Темный двор втянул наши фигуры в узкую дорожку и выплюнул около высокого порога. Шлакоблочный дом с шиферной крышей в зимней ночной дымке казался массивным и громадным. Даже немного страшным.

Меня внутренне трясло от предстоящей встречи, я через силу улыбался Насте и шептал на ухо: «Все будет хорошо», а она все равно переживала. Это чувствовалось по силе переплетения прохладных пальцев с моими и частоты ее дыхания. Вокруг нас в свете фонарей плясали маленькие взрывы пара. Мой выдох — ее выдох.

Перед тем, как зайти, я осмелел и коснулся малиновых губ, хотя мои немного болели после Лёшкиного удара, а пофиг. Мало ли, вдруг отец меня сейчас пинком под зад вытолкает? Я не мог оставить Настю без последнего поцелуя.

В коридоре пахло жаренными овощами с мясом и заваренным чаем. Мы с Настей переглянулись, а она хитро прищурилась и принюхалась. Голодная, а я даже и не подумал об этом, вот же… С этими волнениями и спорами.

— Папа, любит готовить, — прошептала Малинка и, забрав пальто, показала мне пальчиком «тихо». На ее закрученных ресничках растаял снег, будто мелкий бисер. Она стащила с тонких ног сапожки и осторожно поставила их на полку. Я примостил свои ботинки рядышком. Скользнул взглядом по фигуре Насти, и в домашнем уюте она показалась мне такой родной и близкой, даже дух перехватило. На ней все еще синее концертное платье, которое я немного позже обязательно стащу, а еще такой нежный и сладкий румянец на щечках, что я едва сдержался от прикосновения. Даже подвинулся и руку потянул, но…

— Добрый вечер, — глубокий низкий голос вырвал меня из сладких мыслей, заставил вытянуться по струнке и протянуть ладонь отцу Насти. Мужчина оказался чуть ниже меня, но плечи крепкие, грудная клетка мощная. Такой, если захочет ударить, с одного хука меня свалит. Это вам не студенты-хиляки и не поучающий шлепок друга.

— Добрый вечер. Я — Александр, — рукопожатие было крепким и затяжным. Мужчина всматривался в мое лицо холодными глазами, а я, как подросток, хотел провалиться под землю. То ли от страха, то ли от стыда.

Настя застыла около меня, даже перестала дышать и сильно сдавила кулачки.

— Олег Васильевич, — назвался мужчина и показал в сторону кухни. — Си, переодевайся, а мы пока с Сашей поговорим.

— Пап… — задышала Малинка и слабо коснулась моей руки. Будто пытаясь оправдать, уберечь от скандала или наказания, но я готов был выслушать любые гадости в свою сторону. Сам ведь дурак, потому оправдываться не собирался.

— Все в порядке, — я провел рукой по ее плечу, надеясь хоть немного успокоить. Не нужно ей еще из-за этого волноваться.

Девушка кивнула коротко, бросила в отца умоляющий взгляд и, незаметно коснувшись пальцем моей ладони, спряталась в глубине дома. Я же втянул носом шлейф ее дурманящего запаха и настроился на серьезный разговор.

Меня не приглашали, не позвали. Отец просто развернулся и ушел в кухню. Несколько вдохов-выдохов, и я ступил следом.

С Ириной не было знакомств с родителями, мы расписались неожиданно и никому ничего не говорили. Шальные, молодые, горячие. Безответственные. Хотя я жалею, что не познакомился с ее отцом заранее и не узнал, какой он стервец и конченный придурок, дорвавшийся до власти, а мать… Мать, кажется, спилась, но я после развода не сильно интересовался жизнью бывшей жены, случайно кто-то сказал, даже не вспомню кто.

Последнее теплое прикосновение Малинки придавало сил, чтобы сохранить его, я сжал кулак и приложил к солнечному сплетению.