Чудачка для пианиста

— Я ведь видела, как били кого-то возле Академии, видела, но ушла. Злилась, обижалась. Думала, ты меня бросил, а ты просто не смог вернуться, потому что… — она набрала много воздуха ртом и сжалась. — Ребра, нос, шрам на лбу. Почему ты не сказал? — Настя не плакала, не хныкала, а ревела без слез.

— Настя, уже все прошло, не переживай так, — я распахнул шкафчик стола, достал влажные антисептические салфетки и мамино масло.

— Как это «не переживай»?! — яростно вскрикнула Малинка и, ударив себя по коленям, глухо застонала. — Ты чуть не умер там, а я не должна знать? Издеваешься?! — крик перешел на фальцет.

Я резко приложил салфетку к ее царапинам, и Настя на миг затихла, но, глубоко вдохнув, снова зашипела:

— Я тебя покусаю, Гроза, если ты еще раз так сделаешь! Ухо отгрызу, негодяй! Так и знай, я этого так не оставлю, скрытный мой мужчина!

— Договорились, — я заулыбался. Так приятно ложилось на душу «мой мужчина».

Царапины на ладонях Насти оказались неглубокие, но их было много, даже несколько колючек попалось. Пришлось осторожно достать. Я делал это аккуратно, но быстро, пока девушка не начала брыкаться и лупить меня от злости. А когда она попыталась еще что-то проворчать, я перебил ее:

— Ты почему под ноги не смотришь?

— Не переводи стрелки, — рыкнула Малинка. — Я еще не все сказала. И когда ты собирался мне сообщить, что не вернулся тогда из-за вот этой, якобы, чепухи?

Я признался честно:

— Вообще не хотел говорить, Настя, — помассировал ее руку, распространяя по классу сладковато-терпкий запах гвоздично-кипарисового масла.

— И, если бы не Лешка, ты не пошел бы мне навстречу и не поговорил со мной о беременности? Признайся!

Она давила на больное, но не получалось юлить:

— Наверное, я…

Пока я искал нужные слова, Настя дернулась и попыталась встать.

— Отпусти, — дернула плечами. Категоричная девочка. Моя девочка. Женщина.

— Нет, Анастасия, ты со мной теперь. Я не отпущу! — повысил немного голос и нажал на плечо, заставляя сесть. — Выслушай.

— Не хочу, — она метала холодные молнии и стискивала кулаки. Уверен, что из-за злости не чувствовала, что выжимает капельки крови из ранок. — Ты будешь снова юлить, уходить от ответов, прятаться за спиной прошлого, утаивать правду. Не это я хочу услышать, Саша! Совсем не это!

Я резко встал и пошел к двери. Настя затихла, с хлопком набрав воздух в грудь. Наверняка, подумала, что просто хочу уйти. Нет, я хочу сделать другое.

Заперев класс на ключ и оставив его в замке, я повернулся на каблуках и строго посмотрел на Настю. Она сжимала и разжимала руки, пытаясь успокоиться.

Я подошел ближе и присел рядом.

Наверное, настало время об этом поговорить, хотя мне было не по себе. Да и ворошить прошлое — тяжелее, чем стоить будущее.

— Я женился в двадцать один. Был влюблен и ослеплен, но через полгода будто прозрел, стало скучно, противно, раздражался от истерик и капризов жены. Потребовал развод, как только понял, что не люблю ее, а Ирина меня привязала мнимой беременностью и обманывала еще шесть месяцев. Я думал, что больше никому не поверю.

— А после нее? — вдруг спросила Малинка.

— Несколько коротких романов, ничего не значащих для меня.

— И Якина среди них? — Настя нахмурилась и будто приготовилась к удару.

— Что?! — я опешил. — Это она так сказала?

— Даже описала твой сексодром в квартире.

— Вот же… — я ласково поцеловал Настины раненные ладони и, еле касаясь, провел по запястью кончиками пальцев. — Я еле вытолкал Светку. Она же навязчивая, как муха. Пришла меня проведать, а сама виды имела. Но там без шансов, ты же знаешь, я не мешаю личное с работой, — подмигнув Насте, снова поцеловал, теперь уже ее крошечные пальцы.

— А в коридоре, что это было? — злобно протянула девушка. — Она чуть ли не висела на тебе.

— Пыталась, но я стоял достаточно далеко и готов был отскочить, аха. Да ты ревнуешь, — состроил довольную рожу и коварно заулыбался, потянулся обнять Настю, но она стукнула меня кулачком по плечу.

— Не дождешься!

— Не падай больше, пожалуйста, — сгреб в свои ладони ее руки, коснулся губами. Сладко-молочный аромат ее дыхания, терпкий вкус горячей кожи будил во мне табун сумасшедший колючек, приливал кровь к паху, сдавливал бедра сладкой болью и натягивал ткань брюк.

— Не буду, — все еще недовольно, но уже смягчившись, проговорила Настя.

Я наклонился и положил голову на ее колени.

— Не верь в эти сказки, Малинка. Я верен только тебе. Слышишь?

— Однолюб? — она погладила меня по щеке, подобрала челку и коснулась шрама.

— Никогда не задумывался, — ловко ушел от ответа и выровнялся. — Я не обманываю женщин, никогда не встречаюсь с двумя одновременно. Если что-то будет не так, я тебе скажу первой.