Чудачка для пианиста

Но я должен Насте как-то сказать об этом, найти слова, чтобы объяснить правильно, но не сейчас, когда и так все плохо. Я очень боялся ее потерять. Вот просто до колик в животе и слабости в ногах. Мне казалось будто над нами нависла огромная туча, что вот-вот тряхнет грозой и градом, выбьет из нас влюбленность и растащит по своим углам. Я не хочу так. Я буду драться за Малинку, сделаю все возможное и невозможное, чтобы ей было комфортно.

Одно пугало: сердцу не прикажешь. Вдруг она поняла, что я ей не мил, и просто стесняется признаться? Я бы понял. Наверное, умирал бы, каждый раз встречая ее, но понял. Попытался бы.

За столом мы долго перемывали кости актерам из новых фильмов. Оказалось, что у нас с Настей частично совпадают вкусы, хотя она больше склонна к сказкам и мелодрамам, а я еще люблю советские старые фильмы, хотя боевики и что-то мудреное, типа «Начало» с Ди Каприо я смотрю с удовольствием. Люблю путешествия во времени и киберпанк. Так как фантастика никому, кроме нас Настей, была неинтересна, мы плавно перебрались с киноиндустрии на нестабильную политическую ситуацию в стране, возмутились повышению тарифов и отметили скоропостижную бедность. На этом этапе ужина Настя и племянницы заскучали, а вскоре втроем незаметно перебрались к инструменту. Малинка мягко что-то им рассказывала и тихо перебирала клавиши. Малышки голосом повторяли за ней несложные музыкальные ходы и хихикали от ее шуток.

Я наблюдал за светлой и задорной улыбкой Насти, запоминал движения худых рук, ласкал взглядом силуэт профиля. Я надолго задерживался на плоском животе, где под розовой вязкой пряталось маленькое чудо, что связало нас крепкими узами. Кто знает, быть может, этот ребенок сделал самое ценное — столкнул две судьбы и позволил друг друга узнать.

Я посмотрел на притихшую маму. Она снова схлестнулась взглядом с Настиным отцом. Они будто говорили друг другу, только молча, без слов: «Я помню тебя, я все еще помню тебя».

— Вы знакомы? — спросил я в лоб.

Мама от неожиданности дернулась и толкнула бокал с вином. Светлая блуза украсилась пунцовыми брызгами, а по белой скатерти, как кровь, растеклось большое пятно.

— Извините, — тихо пробормотала мама и, держась стены, ушла из гостиной.

Отец Насти поджал губы и опустил голову, а сестра засуетилась складывать грязные тарелки и убирать со стола.

— Кажется, Олежка проснулся, — прислушалась Лена и, бросив посуду, быстро смоталась в спальню.

Стас хмыкнул и тоже встал.

— Будем уже собираться. Пока через весь город доедем, все-таки не май месяц, холодно. Малому лучше не переохлаждаться.

Я посмотрел на Малинку, она пожала плечами, а потом снова повернулась к девчонкам.

— Что происходит? — вопрос был направлен к Настиному отцу, но он сделал вид, что не понял, или не услышал, и тоже поднялся. Большая тень легла на стол и накрыла меня с головой.

— И я поеду, — низко и подавлено сказал мужчина. — Настя, ты когда дома появишься?

Я вклинился вместо Малинки:

— На следующих выходных приедем.

Олег потер ребром ладони подбородок, нахмурился. Он даже хмурился, как отец. Брат-близнец? Что за глупость?! Во внешности у них было много похожего, но у Настиного отца более грубый подбородок, словно вытесан из камня, у моего была небольшая бородка, от этого он всегда казался мягче и добрей.

Олег прокашлялся в кулак и обратился к Насте:

— Я буду ждать. Дочь, проведешь?

— Да, иду, пап.

Она закрыла крышку пианино, а девчонки застонали:

— Ну-у-у, мы хотим еще!

— Я вам потом больше покажу, — Настя потянулась и обняла племянниц. Совсем как родных. — На планшете должно быть приложение со словами и аккордами. Выберите песни и перекиньте мне названия, а я сделаю для вас двухголосие.

— Трех-трех! — затараторили Лиза и Ева.

Никогда не замечал, чтобы они интересовались музыкой, а тут такая тяга. Дурной пример заразителен? Или я их плохо знаю?

— Для мамы партию, пожалуйста, — выдала Лиза, сложив ладошки в молитвенном жесте. — Она очень красиво поет. Колыбельные, ммм… заслушаться можно!

— Тогда для трех голосов сделаем. Или четырех, — Настя повернулась ко мне. — Дядя тоже споет.

— Да он даже не играет нам! — отмахнулась Ева и тряхнула русым каре. — Хотя умеет.

— Он сыграет, — хитро улыбнулась Настя, глядя прямо в мои глаза. — Я вам обещаю, — добавила твердо и взгляд не отвела. Будто говорила мне «попался». Да, я-таки попался, готов бесконечно тонуть в ее глянцевой синеве, только бы не отворачивалась.

Настя хихикнула, улыбнулась широко, показывая белоснежные зубы, а потом побежала к отцу.

Вот маленькая негодница. Взяла слово, а теперь не слезет, но я и правда хотел ей играть, хотя не до конца верил, что получится. Все прежние попытки заканчивались провалом, пальцы просто перестали меня слушать.

Под горлом стояло что-то горячее и сумасшедшее. Я так хотел это выразить словами, но не получалось. Почти ничего не говорил, пока Малинка прощалась с отцом, молча кивнул, когда мама сказала, что поедет на день к сестре — все равно мы остаемся, есть кому за домом присмотреть. Я даже коротко пообещал, что пес не сдохнет с голода, пока она вернется.