Чудесная страна Алисы

На голове его, на самой макушке, венчиком топорщился пушок тонких кудрявых, каких-то прозрачных волос. Что придавало всей фигуре заведующего острым психиатрическим отделением комический вид.

— Да, — беспечно махнул он рукой, — дедулечку тут привезли, — он душевно взял Ольгу Артуровну под руку, увлекая к двери в амбулаторию. — Вроде бы интересный. Хочешь со мной посмотреть? До обхода. Для, — хохотнул он, — так сказать, бодрости духа и жизненного тонуса.

И походка у него была легкая, подпрыгивающая, будто не врач по коридору шел, а мячик прыгал.

Ольга Артуровна не выдержала и улыбнулась.

— Ну давайте посмотрим. А что там? — с умеренным любопытством спросила она.

Этим утром, в районе пяти кондукторша при проверке билетов обнаружила «зайца». Забавность ситуации была в том, что она твердо помнила, на какой станции тот подсел. Хилый трясущийся старичок, задыхаясь и хватаясь за бок, приволакивая ноги в домашних шлепанцах, подбежал к вагону в последнюю секунду перед отправлением. По виду он был похож на пассажира, на минуту вышедшего на станцию — подышать воздухом. Хотя кондукторша и не помнила, чтобы он проходил контроль при посадке.

Старичок отчаянно и надрывно кричал:

— Я из третьего вагона, я из третьего вагона!

А сел в пятый. Что почему-то кондукторшу тоже не насторожило.

В каком из купе он проехал почти до самого Подмосковья, она не знала, но поутру на контроле у старичка билета не оказалось. Поначалу подумали, что он по старости просто потерял билет. Но из ответов старика на наводящие вопросы стало ясно: он даже не в курсе, что сидит в поезде.

Никаких родственников в вагоне не нашлось. В купе его никто не знал. Пришлось вызывать полицию.

Двое ребят в бушлатах сняли старика с поезда. Попытались опросить в здании вокзала и не добились ничего, кроме какого-то бессвязного лепета на тему «когда мы были молодыми». Кто он, откуда, как сюда попал, куда ехал — ничего этого внятно старик не рассказывал. А только бесконечно порывался поведать о жизни «вот тут неподалеку» с молодой любимой женой. В молодую жену дряхлого старика верилось с трудом.

И полицейские с чистой совестью вызвали скорую, на этот раз сдав медикам. Те привезли его в скоропомощное приемное. При осмотре, кроме общей потрепанности, ничего особенного не выявили. Но и здравого рассудка, сколько ни пытались, тоже не обнаружили.

Позвонили в психиатрическое. И вот дедушка сидел в комнате осмотра в ожидании уже четвертого по ходу хлопотливого утра опроса.

— Вы хоть в полицию позвонили? Пусть в розыск объявляют, — рассмеялась Ольга Артуровна.

Ничего особо смешного, а тем более необычного в случае не было. Но рассказывал зав мужского острого ярко, с душой, с юмором, в лицах.

— А то как же! — всплеснул руками полный заведующий и галантно открыл перед женщиной-коллегой дверь.

Потерявшийся старик безропотно сидел на стуле. Почему-то беспрерывно проводя рукой по бровям, будто что-то стряхивал. Этот жест повторялся буквально посекундно, но, казалось, сам старичок, с ним абсолютно свыкся[1].

— Здравствуйте, — Ольга Артуровна, а вслед за ней и Олег Олегович, присели напротив. Старичок посмотрел на них без особого интереса. Передернул сухонькими плечами, в очередной раз провел ладонью по бровям и кивнул:

— И вам… вам, значит, тоже здрассьте.

— Меня зовут Ольга Артуровна, я — врач. — Она подалась вперед и мягко спросила: — Вы в больнице, вы знаете?

Старичок тупо сморгнул, снова пожал плечами и ответил уклончиво:

— А бог его знает, — перевел взгляд на врача-мужчину, забеспокоился: — Чей-то? Правда, в больнице?

— А как вас зовут? — уточнила Ольга Артуровна.

Чтобы получить предсказуемый ответ:

— Меня?

Завы острых понимающе переглянулись. И Олег Олегович прогудел своим бархатистым, всегда веселым голосом:

— А вы куда ехали-то, дедушка?

— Ехал? — непонимающе переспросил старичок. И снова отер брови. — Ах ты, черт, — выругался он сам себе, — чтоб вас. Замучили, проклятые!

— Ну да, батенька, вас же с поезда сняли, — добродушно басил зав мужского. Ольга Артуровна откинулась на стуле.

— С поезда? — не понял старичок. И возмутился: — С какого еще поезда?! Я тут вот, в Подмосковье живу! Квартиру нам недавно дали… — беспокойно и в то же время все больше негодуя зачастил старичок. — Ну как недавно, — задумался он, — в пятьдесят седьмом. Получается, давно уже. А Леночке квартира, знаете, не понравилась, — он вдруг оживился, повеселел.

— А Леночка — это кто? — воспользовалась мелькнувшим воспоминанием Ольга Артуровна.

— Леночка? Ну как кто — жена моя. Леночка. Красавица! Ой, ну какая красавица. А мы ведь за нее дрались, да. Я за нее… — слезящиеся, утопающие в глубине обрюзгших морщинистых век глаза молодо заискрились. — Уж такая у меня Леночка!

— А дети у вас с Леночкой есть? — попыталась направить мысль старика в нужное русло Ольга Артуровна. — Дети, внуки? Может, сын у вас? Постарайтесь вспомнить. Или дочь?

Вот и она тоже — разговаривая с человеком, первым делом спрашивает о детях. Сыновьях, дочерях, жене-муже. Это кажется естественным. Тем наполнением жизни, которое есть у каждого.