Чудесное мгновение

— Ладно! Угомонись! — остановил ее Астемир с несвойственной ему суровостью. — Больно слышать, что говоришь ты, жалкая женщина! Тот, кто кости глодал без разбору, еще не раз поперхнется… А тебе, Давлет, что сказать? Помогай Баляцо в его деле…

Но Давлету не нравилась подчиненная роль, он внес другое предложение:

— Я сам буду председателем. Баляцо нуждается в помощниках, а мне и помогать не нужно. Я сам…

— Чигу… чигу… — послышался вдруг голосок Тембота, а Сарыма фыркнула за плетнем.

Давлет не смутился и продолжал:

— Все люди равны перед аллахом и перед достатком. Мы, шариатисты, так рассуждаем…

— Куда голова, туда и хвост. Не мели вздора, Давлет. Председателем будет тот, кого люди выберут, равные перед аллахом и неравные перед достатком. Этому надо сейчас учить, неподатливый ты человек… Ехать пора! — И Астемир ласково снял руку Думасары, всегда пахнущую очагом, со стремени, быстро и ловко, как в самые молодые годы, прыгнул в седло.

Лицо деда Баляцо выражало полное понимание значительности того дела, которое ему поручают: готовить людей с помощью велеречивого и неугомонного Давлета к выборам делегатов. Астемир велел торопиться. В день выборов прискачут сюда и Казгирей с Асланом, оба лезвия кинжала, кинжала меткого и быстрого, прискачет и Эльдар, который становится все более известным человеком…

Представив себе эту картину, Астемир развеселился.

— Валлаги! Сарыма будет довольна женихом. Где она? — И тут он увидел три головы, торчащие над плетнем. — Эгей, ты тут, Сарыма? Побереги ее, — обратился Астемир к Думасаре.

— Побережем, — обещала Думасара, сияющая радостью этого прекрасного утра.

Астемир закинул за плечо винтовку. Толпа расступилась. Думасара держалась за стремя. Баляцо, Тембот пошли рядом с всадником, а Астемир расправил под буркой плечи, высоко поднял голову, как в былые годы.

Давно не глядел объездчик Астемир так победоносно, давно не выезжал он со двора, как герой, как богатырь Дамалей, с которым сравнивали Астемира в годы его молодости.

Еще разок с высоты седла покосился Астемир в сторону жены, сына и шурина, славного Баляцо, который бодро шагал у стремени, разрумянившийся от утренней свежести и от удовольствия чувствовать себя столь значительным человеком.

— Управляйся, — повторил Астемир, — а поедешь с сеном, бери с собою генерал-адъютанта Тембота, маленького не бери… Тот спит — и пускай спит… Ему еще будет время недосыпать…

— За Сарымой присмотрим, — громогласно заверил Астемира Давлет. Спесивый толстяк хотел оставить за собою последнее слово. — Ты правильно говоришь, Астемир. Я всегда любил послушать тебя. Дел много — умных людей мало. На нас с тобою советская власть в обиде не будет…

— Арря! — Астемир поддал коню под бока и, торопясь к товарищам, больше не отвечал ни на лесть, ни на добрые пожелания.

Толпа отстала.

Но Думасара, Баляцо, Тембот и догнавшие их Сарыма и Рум еще долго шли вслед за всадниками, — до самой околицы, до самой старой мельницы, памятной и нам, под неподвижным колесом которой сейчас весело журчали струи, уже размывшие речной ледок.

Все вокруг уже либо сверкало, либо таяло, либо жирно и сочно чернело, и едва заметный пар заволакивал дали. Славный был денек!

Вот как раз в этот час проснулся Лю и, забыв о своих тщательных приготовлениях, забыв надеть революционную феску, выбежал из дому, чтобы не прозевать и хорошенько рассмотреть советскую власть, принесенную на плечах Астемира и красных солдат…

Вся страна пришла в необычайное движение. Даже в то лето, когда германский император объявил России войну, даже три года назад, когда в России свергли царя и повсюду началась революция и возвращались с войны солдаты, даже тогда, когда разгорались битвы с Шардановым, Клишбиевым, Шкуро, — даже в ту пору не было в Кабарде такого оживления на дорогах, в аулах, в домах у трудовых людей, какое замечалось теперь.

Нередко вместе с отрядом повстанцев по сырой, скользкой весенней дороге, еще сохраняющей в колеях талый снег, продвигалось небольшое стадо коров или, топоча копытцами, быстро-быстро шла баранта. Это красные партизаны гнали скот, захваченный на горных пастбищах князей и уорков.

Повстанческие отряды быстро сводились в более крупные соединения. Старшие командиры и комиссары создавали регулярные войсковые штабы, и, кстати сказать, Степан Ильич Коломейцев и Инал Маремканов хорошо понимали пользу таких усовершенствований. Заняв Нальчик, они не теряли ни часа.

Баляцо, Сарыма и Тембот, выйдя за аул, еще долго глядели в степную даль, хотя уже и след простыл Астемира, ускакавшего со своими спутниками. По кукурузному полю не спеша приближался, подгоняя корову, новый всадник.

— Астемир ускакал, — вдруг воскликнул Баляцо, — но видит аллах, это сын мой Казгирей!

— Валлаги! Это Казгирей, он гонит корову, — подтвердил Тембот.

Да, приближался Казгирей, он ехал на славном коне, тоже заработанном в бою, ехал, насвистывая песенку и подгоняя черную корову. Да, корову!

Думасара удивилась: «Зачем джигит с оружием ведет корову? В чем дело?»