Чудесный нож

— Хорошо, тогда подумай вот о чём: у него целый дом, в котором можно спрятать алетиометр, и как долго вор будет смотреть по всем шкафчикам, ящичкам и потайным местам в всём доме? У тех, кто пришли ко мне в дом, был не один час на поиски, а ведь они так и не нашли того что искали, и готов ручаться, что его дом гораздо больше чем наш. И сейф у него тоже, наверное, есть. Так что если мы даже проберёмся к нему в дом, мы ни за что не сможем найти алетиометр до приезда полиции.

Она понурила голову. Всё это было правдой.

— Что же нам тогда делать? — сказала она.

Он не ответил. Но слово «нам» было правильным. Он был привязан к ней, хотелось ему того или нет.

Он дошёл до воды и обратно до террасы, и опять до воды. Он сжимал кулаки в поисках ответа, но ответа не было, и он сердито помотал головой.

— Просто пойдём туда, — сказал он. — Просто пойдём туда и встретимся с ним. Просить помощи у твоего мудреца неразумно, раз у неё побывала полиция. Ей придётся поверить полиции, а не нам. Зато если мы попадём к нему в дом, мы увидим где находятся основные комнаты. Это будет началом.

Не говоря больше ни слова, он зашёл внутрь и положил письма под подушку в комнате, в которой спал. Теперь, если его поймают, писем они не найдут.

Лира ждала на терраса, с воробьём — Пантелеймоном на плече. Она выглядела веселее.

— Мы точно получим его назад, — сказал она. — Я чувствую это.

Он ничего не сказал. И они направились к окну.

Дорога до Хедингтона заняла полтора часа. Лира шла впереди, выбирая маршрут так, чтобы не проходить через центр, а Уилл внимательно смотрел по сторонам и молчал.

Лире было даже тяжелее, чем в Арктике, на пути к Болвангару, потому что тогда с ней были цыгане и Йорек. И пусть тундра был опасной, но там опасность была легко различима. Тут же, в городе, который был одновременно и её и не её, опасность могла выглядеть дружелюбно, а предательство улыбалось и сладко пахло. И хоть они и не собирались убить её или разделить её с Пантелеймоном, они забрали у неё единственный ориентир. Без алетиометра она была просто маленькой потерявшейся девочкой.

Лаймовое поместье было цвета тёплого мёда, а его фасад был наполовину увит диким виноградом. Вокруг дома (усадьбы) был большой, ухоженный сад, с усаженной кустарниками аллеей и посыпанной гравием дорожкой, ведущей ко входной двери.

Роллс-ройс стоял возле двойного гаража слева. Всё, что видел Уилл говорило о могуществе и достатке, о чём-то вроде неформального превосходства, которое некоторые представители высшего класса в Британии до сих пор считают самим собой разумеющимся. Всё это заставило его стиснуть зубы, чего он сначала не понимал, пока не вспомнил одну сцену из своего раннего детства. Мама привела его в дом, похожий на этот; они одели свою парадную одежду, и он должен был вести себя наилучшим образом, и какой-то пожилой мужчина и женщина довели его маму до слёз, и когда они вышли оттуда она всё ещё плакала…

Лира увидела, что он тяжело дышит и сжимает кулаки, но была достаточно благоразумной чтобы не спрашивать почему; это было связано с ним, а не с ней.

Через некоторое время он сделал глубокий вдох.

— Ну, — сказал он, — надо попробовать.

Он пошёл по дорожке. Лира неотступно следовала за ним. Они чувствовали себя очень уязвимо.

Звонок на двери был весьма старомоден, как в мире Лиры, и, пока она не показала Уиллу где найти его, он не мог этого сделать. Когда они потянули за шнур, где-то в глубине дома раздался звонок.

Человеком, открывшим дверь был тот самый слуга, который вёл машину, с тем отличием, что кепки на нём не было. Он посмотрел сначала на Уилла, потом на Лиру и выражение его лица немного изменилось.

— Мы бы хотели увидеть сэра Чарльза Латрома, — сказал Уилл.

Его челюсть подрагивала, как прошлой ночью, когда он увидел детей, бросающих камни. Слуга кивнул.

— Подождите здесь. Я сообщу сэру Чарльзу.

Он закрыл дверь. Дверь была дубовой, с двумя замками и засовами сверху и снизу, хотя Уилл подумал, что ни один нормальный вор в любом случае не полезет через парадный вход. Кроме того на здании была отчётливо видна сигнализация, а на каждом углу был яркий фонарь; они никогда не смогут не то что вломиться внутрь, но даже подойти к дому.

За дверью послышались ровные, спокойные шаги, и она снова открылась.

Уилл посмотрел в лицо человеку, у которого было так много, что он хотел ещё, и обнаружил, что тот раздражающе вежлив, спокоен и силён, и ни в коей мере не смущён и не пристыжен.

Почувствовав, что Лира нервничает и злится, Уилл быстро проговорил:

— Прошу прощения, но Лира думает, что когда вы подбросили её утром, она по ошибке оставила кое-что в вашей машине.

— Лира? Я не знаю никакой Лиры. Какое необычное имя. Я знаю девочку по имени Лиззи. А вы кто?

Проклиная себя за забывчивость, Уилл ответил:

— Я её брат, Марк.

— Ясно. Здравствуй Лиззи, или Лира. Заходи.