Чудесный нож

Она выползла из своего тайника и побежала обратно через газон, через парковые ворота, на открытое пространство Бенбери, и опять рванулась наперерез, и опять шины визжали по дороге; и она забежала на тихую, обрамлённую деревьями улочку Сады Норхема с высокими Викторианскими домами, возле парка.

Она остановилась, чтобы отдышаться. Возле одного из садов была высокая изгородь, с низким бордюром, на который она села, как можно глубже забившись в кусты.

— Она помогла нам! — сказал Пантелеймон. — Профессор Мелоун встала у них на дороге. Она на нашей стороне, а не на их.

— Ой, Пан, — сказала она. — Я не должна была упоминать Уилла. Мне надо было быть осторожнее…

— Не надо было приходить, — сказал он жёстко.

— Я знаю. И это тоже…

Но у неё не было времени ругать себя, потому что Пантелеймон перепорхнул на её плечо, сказал «Осторожно, сзади…», и сразу же превратился в сверчка и юркнул к ней в карман.

Она вскочила, готовая бежать, и увидела, как к тротуару рядом с ней тихо подкатила большая тёмно-синяя машина. Лира напряглась, готовясь рвануть в любую сторону, но заднее стекло машины опустилось, и оттуда выглянуло лицо, которое она узнала.

— Лиззи, — сказал старик из музея. — Как приятно снова видеть тебя. Тебя куда-нибудь подбросить?

И он открыл дверь и сдвинулся, освобождая место рядом с собой. Пантелеймон ущипнул её сквозь тонкий хлопок, но она сразу же залезла в машину, сжимая рюкзак, и мужчина наклонился через неё и захлопнул дверь.

— Ты, как будто, торопишься, — сказал он. — Куда ты хочешь поехать?

— В Саммертаун, — сказала она, — пожалуйста.

Водитель был в фуражке. И всё в машине было гладким, и мягким, и мощным, а запах одеколона старика заполнял всё пространство. Машина съехала с тротуара и совершенно бесшумно покатила по улице.

— Так чем же ты занималась, Лиззи? — спросил старик. — Узнала что-нибудь новое об этих черепах?

— Да, — сказала она, изгибаясь чтобы посмотреть в заднее стекло. Нигде ни следа бледноволосого. Она ускользнула! А теперь он её не найдёт, теперь она в безопасности, в мощной машине с таким богатым человеком. Она почувствовала победную икоту.

— Я тоже занимался исследованиями, — сказал он. — Один мой знакомый антрополог рассказал мне, что у них в коллекции есть ещё черепа, такие же как на стенде.

Некоторые из них очень старые. Неандертальские, понимаешь.

— Да, я тоже слышала об этом, — сказала Лира, не имея ни малейшего представления о чём он говорит.

— А как поживает твой друг?

— Какой друг? — встревожено спросила Лира. Неужели ему она тоже рассказала о Уиле?

— Друг, у которого ты живёшь.

— А, да. Просто прекрасно, спасибо.

— Чем она занимается? Она археолог?

— О… Она физик. Она изучает тёмную материю. — сказала Лира, всё ещё не очень контролируя ситуацию. В этом мире оказалось тяжелее врать, чем она думала. И была ещё одна вещь, изводившая её. Этот старик кого-то очень напоминал, но кого?

— Тёмная материя? — тем временем говорил он. — Как захватывающе! Я видел что-то по этому поводу сегодня в Таймс. Вселенная заполнена этой загадочной субстанцией, и никто не знает что это? И твоя подруга за этим следит, не так ли?

— Да, она много об этом знает.

— А чем ты занимаешься заниматься дальше, Лиззи? Тоже собираешься заняться физикой?

— Возможно, — ответила Лира. — Смотря по обстоятельствам.

Шофёр легко кашлянул и притормозил.

— Вот мы и в Саммертауне, — сказал старик. — Где тебя высадить?

— О, просто вон там, у магазинчика Оттуда я дойду, — сказала Лира. — Спасибо.

— Поворачивал налево, в Южный проезд, Алан, и потом направо, — сказал старик.

— Хорошо, сэр, — сказал шофёр.

Через минуту машина тихо остановилась у общественной библиотеки. Старик открыл дверь со своей стороны, так что Лире пришлось перебраться через его колени чтобы выйти. Было много места, но почему-то неудобно, а касаться его она не хотела, каким бы милым он не был.

— Не забудь рюкзак, — сказал он, протягивая его ей.

— Спасибо, — сказала она.

— Надеюсь, мы ещё увидимся, Лиззи, — сказал он. — Передавай примет своему другу.

— До свидания, — сказала она и постояла на тротуаре, пока машина не повернула за угол и не исчезла из виду, прежде чем тронуться к грабовым деревьям. У неё были подозрения на счёт бледноволосого и она хотела посоветоваться с алетиометром.

Уилл перечитывал письма своего отца. Он сидел на террасе, вдалеке раздавались крики детей, ныряющих в гавани, а он читал чёткие строчки на тонких листах почтовой бумаги, пытаясь представить себе человека, который написал их, и снова и снова прочитывая упоминание о ребёнке, о себе.

Он загодя услышал бегущую Лиру. Он положил письма в карман и встал, и практически мгновенно подбежала Лира, с дикими глазами, с Пантелеймоном в форме дикой рычащей кошки, слишком обезумевшим, чтобы прятаться. Лира, которая плакала чрезвычайно редко, рыдала от ярости; её грудь вздымалась, зубы скрежетали, и она бросилась к нему, схватив его за руки, и закричала: «Убей его!

Убей его! Я хочу чтобы он умер! Если бы Йорек был здесь! Ой, Уилл, я поступила неправильно, мне так жаль…»

— Что? Что случилось?