Чудо Спинозы. Философия, которая озаряет нашу жизнь

Спиноза предлагает иную версию. Как правило, в латинском языке для обозначения души употребляется слово anima, которое ассоциируется с теологией. Философ же использует его очень редко, отдавая предпочтение слову mens, которое правильнее было бы переводить как «разум». В отличие от Декарта, Спиноза считает тело и душу не двумя различными субстанциями, а единой реальностью, выражающейся двумя атрибутами: «…душа и тело составляют одну и ту же вещь, в одном случае представляемую под атрибутом Мышления, в другом случае – под атрибутом Протяжения» [138] [1]. Из этого следует, что тело по природе своей так же божественно, как и разум, ведь оба – Протяжение и Мышление, как мы уже знаем, – это два атрибута Бога. Таким образом, абсурдно принижать значение тела и притеснять его. Тело в той же степени ценно, что и разум. Оно так же важно для развития разума, как и разум важен для укрепления тела. На самом деле их невозможно ни противопоставить, ни разделить. Ведь это две грани одной и той же реальности. Разум – это интеллектуальное выражение тела, которое в свою очередь является материальным выражением разума. Разум не способен мыслить без тела, и тело не может передвигаться и действовать без разума. Всякое познание себя и своего разума происходит при помощи тела. Об этом Спиноза писал и в «Богословско-политическом трактате» в главе о пророчествах: все они продиктованы восприимчивостью, характером, телесным опытом пророка. То же происходит и с каждым из нас: мы воспринимаем все в соответствии с нашими телесными ощущениями. Наше восприятие мира и идей связано с тем, как наше тело взаимодействует с внешним миром. В свое время я был поражен тем, насколько идеи великих философов отмечены печатью их телесной чувствительности. Пессимизм Шопенгауэра, очень вероятно, связан с его хрупким здоровьем и тревожностью, а оптимистические воззрения Монтеня – с его крепким сильным телом и жизнерадостностью.

Уточним по этому поводу, что под телом Спиноза подразумевал не только физическое тело, но телесность во всех смыслах: физическом, чувственном, эмоциональном, душевном. Можно обладать слабым телом (по причине инвалидности, например), но при этом активно им пользоваться и получать телесный опыт в силу наших желаний, эмоций, способности чувствовать. И когда тело заболевает, следует лечить не только физическую оболочку. Необходимо заботиться о себе и в эмоциональном плане. Вот почему Спиноза рекомендует уделять внимание телу, поддерживать и увеличивать его силу во всех областях:

«Таким образом, дело мудреца пользоваться вещами и, насколько возможно, наслаждаться ими (но не до отвращения, ибо это уже не есть наслаждение). Мудрецу следует, говорю я, поддерживать и восстанавливать себя умеренной и приятной пищей и питьем, а также благовониями, красотой зеленеющих растений, красивой одеждой, музыкой, играми и упражнениями, театром и другими подобными вещами, которыми каждый может пользоваться без всякого вреда другому» [139] [2].

Подобный подход противоречит и медицине, основанной на механическом подходе к человеческому организму, и философии аскетизма, рекомендующей угнетать тело, чтобы увеличить силу духа. Понимание того, что тело и разум прочно связаны между собой, повлияло не только на многие области медицины или духовных практик, но даже на нашу повседневную жизнь и отношения с окружающими.

Все же Спиноза не отрицает, что нам присущ некий дуализм, только вот разделительная черта проходит, по мнению философа, не между телом и разумом, как полагал Декарт и христианские моралисты, и не между разумом и страстями, а между чувствами радости и печали. Глубинное разделение в человеке, таким образом, проходит не между двумя частями его существа, а между двумя его аффектами: радостью и печалью, которые Спиноза рассматривает как два базовых чувства. Почему же он придает такое значение этой паре «радость – печаль»?