Чудовище 4 (СИ)

Страдания её превзошли ту колоссальную ненависть, что она испытывала когда-то к демону Свири, изнасиловавшему её и результату этого изнасилования — дочери-демонице. С тех пор, как облик дерева пленил её, заключив в ужас бессилия и неподвижности, ненависть прожила в ней совсем недолго — только первое время. А затем её вытеснили муки. Муки ада.

Прошло, может, всего несколько дней в состоянии: корни — погрязшие в давящей и душащей их земле, раскинутые под солнцем верхние конечности в форме сотен изогнутых ветвей, которыми играл ветер, страх, наваливающийся опрокинутой горой — и обиды прошлого стали казаться какой-то бытовой ерундой. Всего лишь изнасилование — какие пустяки! Всего-то несколько минут надругательства — что это, в сравнении с жутким пленом в чуждом и неестественном облике? Да, это был демон, нечистое и грязное существо, да, к тому же, она так испугалась, что он изжарит её живую — но не изжарил же! Правда, оставил ей на память о себе «сувенир» — ей пришлось выносить в себе целых девять месяцев то существо с куриными лапками вместо рук и ног, да, к тому же, впоследствии, у него выросли рога, зубы и хвост — и что с того? Стоило ли вообще желать мстить этому жалкому существу, несчастному уже из-за того, что оно просто появилось на свет, да ещё и ради ненужной мести продать душу другому демону — Нэгогу?

Да и отомстить-то не удалось. Она отчётливо помнила это время: начало своей погибели. Она попыталась сжечь дочь-демоницу в огне домашнего очага, а та не сгорела. И вот мать несгоревшей демоницы помчалась в лес, чтобы повеситься от горя и там состоялась роковая встреча с демоном Нэгогом, не назвавшим своё подлинное имя, но представившимся Мудрецом. Он тогда спросил: на что она готова ради того, чтобы отомстить несчастному демонёнку, рождённому ею, считая, что так она накажет самого демона Свири? Она в ответ говорил разные глупости, что, мол, согласна, чтобы после осуществления мести Свири с неё живой содрали кожу или была готова за отмщение отродью демона Свири быть после изнасилованной несчитанное количество раз. Она и не подозревала, что Нэгог подвергнет её ещё более тяжким испытаниям.

Нэгог предложил ей сделку: она продаёт ему душу в обмен на совет, как возможно погубить Джанку, того демонёнка, что она родила от демона Свири. И она, не раздумывая, согласилась. Ей тогда не хотелось думать — для мыслей в голове не осталось места, там всё занимала месть. Она заключила сделку, получила совет и даже не поняла, что оказалась в власти демона, впоследствии поступившего с ней гораздо хуже, чем Свири.

Но совет Нэгога не пригодился. Она просто не смогла заставить упрямую Джанку постоянно называть её мамой, чтобы иметь возможность проклясть ту. Не помогали даже побои. Зато однажды, когда Полок заметил, как она избивает демонёнка, приказал своим помощникам тайно вывести её за город и утопить в реке.

Она была спасена тем, кому теперь принадлежала её душа. Люди Полока тащили её через лес к реке и лесные деревья под влиянием демона деревьев сделали своё дело: слуги Полока заблудились в чаще и бросили свою пленницу, пытаясь спастись, найти дорогу.

А Нэгог предъявил ей счёт и утащил её на остров Плачущих Деревьев, где она и осталась на долгое время — деревом.

И теперь у неё не осталось ничего, кроме ясновидения.

И взгляд её был устремлён на ту, кого она когда-то ненавидела чуть меньше, чем самого демона Свири.

Она вдруг поняла — она хочет быть прощённой своей бывшей дочерью. Сначала ей казалось, что если бы та, что была Джанкой, простила её, она бы смогла избавиться от страшного плена, в котором пребывала. Но время шло и Джанка даже не догадывалась, в каком аду пребывала когда-то родившая её. И не прощала.

Затем к мукам женщины в облике плакучей ивы добавились другие — угрызения совести, нараставшие с течением времени. Осознание того, что она заслужила свой ад и не скоро от него избавится. А возможно — никогда. Чувство вины давило так же сильно, как страх.

Перед ней, как на киноплёнке, пробежала жизнь Джанки — подростковый возраст, выход из повиновения у Полока, замужество, предательство, дети, красивые, послушные, причина для гордости, но всё же убившие свою мать; жизнь Майи — невероятно красивой женщины со странным сердцем и душой, которая была способна творить преступления, от которых у обычного человека встали бы дыбом волосы на голове и одновременно беззаветно и безрассудно любить демона с бычьей головой; несуразная судьба простолюдинки Решмы, чем-то напоминавшая бурную извилистую реку, мечущуюся в бессмысленном существовании; и вот — Ялли, снова в возвышении, снова в княжении, у власти, достигшая пика своей внешней красоты, не принесшей ей счастья…

Малентина знала: корабль, на котором находится её бывшая дочь, уже приближался к острову Плачущих Деревьев. Дан укажет ей, какое из деревьев — та, что дала ей начало начал в мире Великой Тыквы…

Внутреннее зрение напряглось, нервы натянулись, как струны.