Чудовище 4 (СИ)

— А может, я хочу выходить из дома, когда мне заблагорассудится и возвращаться тоже! Может, я хочу странствовать по всему миру, увидеть всё, что только возможно!

— Но ты сможешь это сделать, когда достигнешь совершеннолетия. Кто тогда удержит тебя? Только стоит ли это делать, сестричка?

— Стоит! — рявкнула Эльга и сверкнула глазами. — У меня уже сейчас как ураган внутри! Я бы села верхом на коня и понеслась бы по улицам города так, что ветер бы зашумел в ушах!

Эльга уже умела ездить верхом на коне и Ялли тоже. У них был один конь на двоих, принадлежавший Ялли. Правда, отец не торопился обучать дочерей подростков езде и не давал им коня из своей конюшни. Но у них появился своя собственная лошадь.

Княжич Карун старался как можно чаще приезжать из родного города Шабона в гости к Аклину и тот принимал его с распростёртыми объятиями. Что говорить, Карун — жених завидный для Ялли, сын князя, правящего большим городом и прилегающими к нему многочисленными деревнями и поселениями вокруг шахт, где в изобилии добывали металлы для всей Фаранаки.

Карун был рабом Ялли, он был готов выполнять все её прихоти и терпеть все капризы. Казалось, ему даже нравился её капризный характер. И когда он услышал от неё, что она хотела бы обучаться езде на лошади, он ей лошадь и подарил. И был вознаграждён тем, что теперь имел возможность подолгу обучать Ялли езде на лошади и проводить с ней дольше времени, чем обычно.

Эльге тоже разрешалось кататься верхом на лошади, но ей было мало обширной территории сада, ей хотелось большего простора, где можно было бы нестись сумасшедшим галопом, с криками и гиканьем.

И в тот день, когда её не пустили в соседний город вместе с братьями, она уже не смогла сдержать свой ураган, теснивший её изнутри. Она выскочила из спальной в смежную комнату, где Фига накрывала на стол, расставляя на нём многочисленные тарелки, миски, чашки для обеда. Буйство овладело ей настолько, что она принялась хватать посуду со стола и бить её об стены с протестующими воплями. Фига подняла крик, на который тут же примчалась мать и с ней — служанки и конюх. Все с ужасом и возгласами смотрели на бьющую посуду Эльгу и никто не решался остановить её.

Наконец, в столовой появилась огромная фигура Аклина, который громогласным криком вмиг приструнил буйную выходку дочери. Услышав властный голос отца, Эльга оцепенела и так замерла, втянув голову в плечи.

— Бес в тебя вселился, девчонка? — прогремел он. — Тогда отправишься на богомолье в загородный храм, завтра же!

Эльга помрачнела. Она была наслышана о богомольях в загородных храмах, что это дело было отнюдь не удовольствием. Богомольца запирали в подвальной келье на несколько дней, оставляя ему воды и сухпаёк на эти дни. При келье был и небольшой нужный чуланчик. И несколько дней надо было сидеть взаперти. Можно было молиться, а можно — смотреть в маленькое решетчатое окошко на однообразную картину жизни за ним или тупо валяться на лавке, застланной соломенным матрацем и думать о чём-нибудь.

Аклин встревожился, не причинила ли Эльга вреда Ялли и поспешил в спальную, чтобы взглянуть на свою дочь. Но обнаружил её на балконе. Она была разнаряжена в пух и прах, светлые золотистые кудри её были распущены по плечам, она стояла, опершись локтями на перила и изогнувшись, как кошка в позе готовности — совсем не по-детски. А под балконом находилась толпа юношей, с обожанием взиравших на неё.

— Это так ты ведёшь себя в отсутствие своего жениха! — взревел Аклин, покраснев, как варёный рак от возмущения. — Карун не чает в тебе души, а ты готова красоваться перед незнакомыми прохожими, выставлять себя напоказ! Негодная девчонка! Ты тоже отправишься на богомолье!!!

Сёстры сразу присмирели в надежде, что если они будут вести себя тише воды ниже травы, разгневанный родитель смилостивится и отменит наказание, да не тут-то было. На богомолье они отправились на следующий же день. Их посадили в карету — скисших, приунывших, в дурном настроении и повезли в загородный храм.

Когда их заперли в келье, они меньше всего ощущали потребность замаливать свои грехи. Половину дня они провалялись на лавках, ноя и сетуя друг другу на суровость отца и вспоминая развлечения на свободе.

А после обеда вдруг нечаянно сделали потрясающее открытие: решётка на окошке их кельи оказалась недостаточно закреплена, её было возможно аккуратно вытащить из кирпичей, поддерживавших её. Девочки именно так и сделали — и оказались на свободе в заброшенном саду.

Они погуляли по этому саду между неухоженных деревьев, из зелёной листвы которых тянулись во множестве сухие мёртвые ветви, и густой сорной травы. Затем порезвились, ещё по-детски поиграв в догонялки и прятки.

А после решились выйти за пределы сада, обоим стало любопытно, что там.