Чудовище лощин

Сара никогда не принуждала их. Ребята сами приходили к ней – тихо и уверенно, привлечённые неизвестно чем. До появления Джаннера Игиби она не думала о побеге, потому что вообще ни о чём не думала. От изматывающей работы голова опустела. Надежду на побег убило всеобъемлющее отчаяние. Разве можно сбежать, если кругом враги – Механики с цепями, Надзиратель с кнутом, шпион-горностранник, – а выход с фабрики всего один? Но Джаннер Игиби доказал, что побег возможен, и дремлющее сердце Сары Кобблер пробудилось.

Одни дети, почувствовав это, пришли к ней и обрели утешение. Другие не обращали на девочку внимания. Она улыбалась им, проходя мимо, а иногда спрашивала, как их зовут, но они лишь тупо смотрели на неё. Сара тщетно пыталась пробудить этих бедных фабричных рабов, но они ёжились при виде Механиков и молча валились в свои койки, невзирая на все старания её.

Но те, кто осмелился поверить, улыбались в ответ. Они шли за ней, они подмигивали Саре, стоя за верстаками и толкая тачки с углём. В столовой Сара велела им не шуметь и держать язык за зубами, когда Механики рядом, и не переговариваться во время работы. Когда они поклялись именем Создателя, Сара, пониже наклонившись к столу и посмотрев направо и налево, начала рассказывать – о дерзком побеге Джаннера Игиби и о солнечном свете, про который так легко забыть в аду и темноте. Она сказала: вы не инструменты, а сыновья и дочери, братья и сестры, Борли, Гретталины, Мэдди, Йербики – дети, которым придётся сражаться, чтобы вернуться туда, где светит солнце. Надзиратель хочет, чтобы вы всё забыли. Именно так он удерживал вас в повиновении. Если вы всё вспомните, то будете сильны.

Она расспрашивала ребят о родителях, о доме, о друзьях, о том, что было до того, как их забрала Чёрная Карета или похитили дагтаунские нищие. Поначалу дети отказывались вспоминать, но Сара, несмотря на слёзы и грусть, настаивала, объясняя, что тоска по дому – это хорошо: она помогает помнить мир за пределами фабрики.

И вот настало время. Сара скользила от койки к койке, наблюдая за Мобриком и Механиками. Её смена вот-вот должна начаться, поэтому она шёпотом велела детям готовиться. Она говорила им, что завтра настанет решающий день – и да, у них всё получится. Сара знала, что у неё много друзей, но в тот вечер она даже удивилась, сколько коек ей пришлось обойти.

Мальчишка с колокольчиком прошёл по спальне, провозглашая начало смены. Саре предстояла ещё одна ночь на заточке. Взяв рабочие рукавицы, она вдруг подумала: обратной дороги нет. Она бы не сумела известить свою маленькую армию, если бы план вдруг изменился. Восстание должно произойти завтра, невзирая ни на что.

Она повернулась – и врезалась в Механика.

– Извини, – промямлила Сара, притворившись сонной.

– Я за тобой наблюдаю, инструмент, – сказал Механик. Он был на голову выше Сары, тощий, но сильный, с дыркой на месте переднего зуба. В кулаке он сжимал цепь и угрожающе ею покачивал. Сара быстро опустила голову. Она вспомнила, что должна вести себя как фабричный инструмент, а не как живая девочка. – Я давно за тобой слежу.

– Извини, – повторила Сара и попыталась обойти его.

Мальчишка шагнул вбок и преградил ей путь.

– Посмотри на меня, – велел он.

Сара не могла уйти – и не могла взглянуть на него. Она боялась, что Механик сразу обо всём догадается. Тогда он донесёт Мобрику, и всему придёт конец. Если её бросят в гроб или изобьют до потери сознания, армия останется без вожака. Борли хватит смелости и безрассудства поднять бунт без неё, и Сара не могла этого допустить.

– Я сказал – посмотри на меня. – Механик схватил девочку за подбородок и заставил поднять голову.

Больше Сара не могла притворяться. Она посмотрела ему в глаза, но не как бессловесная рабыня. Она решила не скрывать огонь, горящий в её душе. Пусть Механик его увидит: может быть, в нём пробудится сострадание, и он её отпустит. Она страшно рисковала, но ничего уже не оставалось. Сара хотела, чтобы Механик увидел в ней живую девочку, с которой мог быть знаком до попадания на фабрику и с которой мог бы подружиться.

«Если во мне горит огонь Джаннера, пусть он проникнет в душу этого Механика!» – взмолилась Сара.

Щербатый мальчишка, казалось, был готов поднять тревогу или ударить Сару… но спустя несколько мгновений он отпустил её.

– Берись за работу, инструмент, – сказал он и ушёл.

Сара перевела дух и попыталась унять дрожь в ногах. Затем девочка вышла из спальни, пересекла столовую и погрузилась в рёв и лязг мастерской – как она надеялась, в последний раз.

38. Волчьи следы на снегу

Джаннеру было холодно даже в перчатках, шарфе, дополнительном слое нижней одежды и плаще гильдии. Спрыгнув в сугроб под окном, он поёжился и замер, чтобы убедиться, что никого не разбудил. Но он слышал только собственное дыхание и уханье пятнистой совы на дереве.