Чумная крыса

– Это создание заведомо противоправной ситуации, мистер Поуп. Наша страна добилась небывалых высот и процветания, отказавших от рудиментов прошлого.

Нечто незримое, невещественное, ворочалось под ребрами, несогласное со словами женщины напротив. Чудовищный дискомфорт и жестокое нарушение, еще одно к тому, что привело его сюда. Мужчине казалось, что вокруг вдруг возникла клетка, сдавившая легкие и живот, стало трудно дышать. Неумелые попытки сдержать это внутри лишь усиливали сравнение. Он хотел вернуть все назад, оказаться как можно дальше от этого места и капитана с красивым именем Мелоди Сприн, но больше не мог. Не хотел прятаться и молчать. Что-то внутри толкало его высказаться.

– А что если Реформация была ошибкой? Что если мы живем, уничтожая в себе самое лучшее, искреннее? Что если там, в этих фильмах, люди живут настоящей жизнью, от которой мы сами отказались? Мы считаем их фантастикой и с интересом подглядываем за тем, как они влюбляются, заходятся в истерике, пытаясь отстоять свою правду, или безмолвно оплакивают умерших близких. Вы можете себе представить, что кто-либо из них заболел неизлечимой болезнью, и все, что в ваших силах, это поддерживать в них видимость существования и надеяться. У меня двое сыновей, они уже совсем большие парни, их ждет прекрасное будущее, карьерный рост и все материальные блага, каких они добьются, но там, на крыше… там я вдруг представил, что мог точно так же потерять кого-то из них, как потерял Лорелин. Это иррационально, я знаю, и от этих мыслей мне стало не по себе, – он говорил, уже не в силах сдерживаться.

– Вы не принимали тиморакс несколько дней. Это естественная реакция на ваше безрассудство, не более, – отозвалась Мелоди, поджав губы.

Она потянулась к пачке сигарет, оставленной на столе открытой.

– У вас есть дети, мисс… капитан Сприн?

Поуп не собирался переходить на личные вопросы и тут же пожалел, сказав это.

Женщина на какой-то миг замерла, передумав курить, и вместо этого задумчиво постучала по пачке.

– Нет, мистер Поуп. К чему эти вопросы?

– Возможно, вы поняли бы, что я хотел сказать, – мужчина откинулся на спинку, коснулся век у переносицы и крепко зажмурился, словно это могло перенести его в свою квартиру безо всех проблем. – Я долго вспоминал, как же это называется. Многие слова пришли в негодность, правда? Мы многое просто вычеркнули из школьной и университетской программы, чтобы ни у кого не возникало нелепых вопросов «а что это?». Нет такого слова, нет вопроса, нет необходимости объяснять то, что, по сути, незаконно, верно? Воображение! Я вспомнил. Воображение заставляло людей ставить себя на место других, думать о том, что могло бы быть, если бы то и это. Оно помогало творить, создавать прекрасные произведения искусства. Музеи все еще хранят отголоски прошлого, все эти скульптуры, картины… Результаты работ древнейших архитекторов, которые со скудным инвентарем оставляли след в истории на многие века вперед. Сейчас 4-д принтер без нашего участия способен сделать все, что угодно. А литература? Не то, что можно сейчас найти, все эти бесчисленные инструкции, многотомные пояснения к Конституции, информативные сводки новостей, перечни рекордов среди производственных отраслей и выдающихся деятелей. Все, что считалось классикой в начале двадцатого века – Герман Мелвилл, Филлип Дик, Достоевский…

– Только не говорите, что читали Достоевского, – скептически хмыкнула Сприн.

– Нет, я… а к черту. Я натыкался в сети на краткие обзоры.