Чувственная память (СИ)

Эмма всё ещё была с ней.

Зажмурившись, Реджина оставила на любимых губах нежный, лёгкий как пёрышко поцелуй, какой-то отчаянной надеждой надеясь, что зелёные глаза откроются, посмотрят на неё ещё хоть раз, но ресницы Эммы не дрогнули.

Брюнетка прикрыла любимую простыней, и помедлив ещё только секунду, вышла в коридор, где сидели безутешные Чарминги с Генри.

Сын подбежал к ней, и зарыдав уткнулся Реджине в живот, обняв за талию. Реджина разжала его крепкие, словно тиски объятия, и опустившись перед мальчиком на колени, притянула к себе. Генри обнял её за шею.

***

С похорон прошла неделя. Реджина с головой погрузилась в заботы, организовывая безупречную церемонию, чтобы раз за разом ломаться, внезапно осознав, кого она собирается хоронить. День погребения наступил и ушел. И почти все жители города пришли хоронить её. Для одних она была шерифом, который защищает город и дружелюбным собеседником, с которым приятно утром поздороваться у Бабули в кафе. Для других она была Спаситель, ответственный за то, чтоб освободить их от проклятия и помочь им обрести потерянные семьи. Для Чармингов она была любимой дочкой, их девочкой, оправдавшей все надежды, даже не смотря на то, что их не было с Эммой рядом. Она была матерью Генри, матерью, которая готова была для сына на всё, даже тогда, когда ей нечего было ему дать. А для Реджины…. Для Реджины она была просто Эммой. Той, кто завладел её сердцем, единственной, кто понимал её, принимал всю без остатка и любил. Любил, несмотря на все недостатки и тщательно скрытые несовершенства.

Именно это и сказала Реджина в своей поминальной речи. Сказать, что многие боялись её скорби и её гнева, было бы приуменьшением. И, глядя на разбитую Реджину, рыдающую у гроба, многие спрашивали себя, чего им ждать. Им всем удивительно было видеть, как Реджина упала на колени у могилы и, не пряча своих слёз, шептала что-то, предназначенное только для Эммы.

Она надеялась, что со временем станет легче. Присев подле трюмо, Миллс смотрела на их с Эммой фотографию, сделанную, когда они были счастливы. Реджина глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь унять ярость потери. Голос Эммы тихо звучал в ушах.

- Никуда не денусь.

И это правда. Эмма завладела её мыслями. Эмма везде, куда Реджина не пошла бы. Её запах остался на подушках; смесь корицы и ванили, и чего-то еще, чего-то, особенного, характерного только для Эммы. Всякий раз, заходя в кафе, Реджина слышала её смех, слышала как Эмма перешучивается с Руби и обе хохочут так громко, что вот-вот получат нагоняй от Бабули. Реджина навсегда запомнила, как уста Эммы коснулись её губ в самый первый раз и сейчас могла бы поклясться, что чувствует это прикосновение, чувствует вкус её, Эммы, блеска для губ.

Эмме больше не больно, это важней всего. Нельзя запятнать её память, злясь на весь мир. Она уже проходила это, и слишком высокую цену пришлось заплатить, чтоб всё исправить. Слишком много времени… Реджина отогнала мысль о зря потраченных месяцах и погладила фото пальцем. Какая глупость, Эмма тогда силком затащила её в кадр и щекотала, чтоб заставить улыбнуться….

Нет, она больше не сможет быть Злой Королевой. Не после того, как Эмма умерла за неё. Не тогда, когда Эмма смотрит на неё из глаз Генри. Не пока Эмма живет и любит в её сердце.