Чувствуй себя как дома

Я бреду в нашу комнату. Вокруг – месиво часов, людей, лиц-циферблатов. Нет, я не чайник. И Тора тоже. Чайник – это завод Zahnrad. Это корпус, где мы живем. Я слышу, как он нагревается. Я чувствую, как мы превращаемся в накипь.

Иногда стоит просто закрыть глаза.

Закрыть глаза.

Закрыть.

Я спотыкаюсь и проклинаю ступеньки, скользкий пол, темноту, звезды. Я добрался до них, но… как теперь спуститься?

Нырнув в спальню, я замечаю на кровати записку. Крохотную. Пахнущую яблоками. Вне себя от волнения я разворачиваю ее.

«Ложись спать, буду поздно. Хочу проветриться. Целую».

Целую.

Она не злится! Она все поняла!

Облегченно выдохнув, я придавливаю себя одеялом и молюсь, чтобы Хлопушка вернулась. Чтобы прокричала: «Люблю тебя!» Чтобы сыграла на скрипке. Чтобы мини-губы больше не калечило проклятое «ненавижу».

Я не сплю. Не сплю. Не сплю.

Сегодня утром Тора загадала кролика. Интересно, что бы она загадала сейчас?

В комнате темно, но это и к лучшему. Я представляю, как протягиваю руку и дотрагиваюсь до Торы. Как глажу ее волосы, губы, ключицы.

Она рядом – чуть выше звезд. Мне просто нужна лестница подлиннее. На пару ступенек.

* * *

Семь утра. Торы нет.

Я распахиваю окно – слишком разит вчерашним «ненавижу». Моя одежда пропахла им, вытеснила аромат яблок.

Мне все приснилось.

Приснилось.

Я выскальзываю в коридор и сливаюсь с толпой. Стая спешит на работу.

Где-то играет музыка.

Если прижать ракушку к уху, вы не услышите шум моря. Это миф. На самом деле звуки проехавшей машины, цокота каблуков длинноногой красавицы, движения крови в организме резонируют со стенками ушной раковины. Но стоит закрыть глаза – и ты на песчаном берегу.

Я взлетаю по лестнице – к кабинету Бруно. Мне нужно ему все объяснить. Он поймет.

Мифы превращаются в реальность, если зажмуриться. Просто закрыть глаза и представить, что ты мчишься к звездам.

Я сталкиваюсь с Екатериной Константиновной и бормочу извинения. Мне в спину, точно в мишень для дартса, летят ругательства. Екатерина Константиновна не знает, как за секунду добраться до моря. А ведь это легко: прислони ракушку к уху. Закрой глаза.

Я вхожу в кабинет Бруно без стука, задыхаясь от волнения.

– Захар… Доброе утро.

Герр Шульц расплылся в кресле бесформенным облаком. Ногти стучат по столу. Поссорился с когтерезом?..

Опустившись на стул, я спрашиваю:

– Где Тора?

Бруно пристально смотрит на меня и щелкает ручкой.

– Без понятия. Но мы с ней обсудили далеко не все.

– И я…

– Ты не думай, – перебивает он меня, – я не монстр. И не убийца.

Я глотаю нервный смешок.

– Правда?

Щелк-щелк-щелк – ругается ручка. Цок-цок-цок – возмущаются ногти.

– Ты малолетка. Неотесанный пацан. Недоучка. – Бруно раздувается, как огромный парус. Кресло под ним трещит. – Как по-твоему, зачем я вас нанял? Чтобы убивать? И не говори о домах. Они заслуживают…

– Даже Чайка? Даже она заслуживает?

Болевые точки у всех одинаковые, и плевать, что у тебя внутри – шестеренки или кровь. Я хороший спасатель и – плохой собеседник.

На лице Бруно проступают красные пятна. Пальцы каменеют. Ручка падает, укатывается под стол.

– Да, – шипит Бруно, наклоняясь ко мне. – Даже она.

– Вы по ней не скучаете?

– Я ненавижу чаек. И ненавижу магнолии.

– Именно поэтому вы плакали?

Он хватает меня за воротник и встряхивает.

– Найди Тору, Захар. Я обещаю, что не заставлю ее выплачивать штрафы. И не уволю. Она – наш единственный шанс.

– Хорошо, – киваю я, а сам прокручиваю в голове вчерашнюю сцену.

Тора исчезла. Тора обманула нас.

Тора ушла в свободное плавание.

Интересно, она до сих пор считает, что я ее выдал? До сих пор проклинает меня? Что, если в эту секунду она стирает со стен Ворона отпечатки наших ладоней?

Глупая, глупая девочка. Ты не оставила мне ничего, кроме снов. Так нечестно.

Слышишь?

Нечестно.

* * *

– Она пропала, – заявляю я, переступив порог кабинета Лиды.

К когтерезу заглянула и Ди: она переминается с ноги на ногу, готовая в любой момент разбить Zahnrad. Но сегодня нам угрожают не дома и даже не кот с отросшими когтями. Мы слабы без Торы. Все до единого.

Лида сползает на стул, вцепляется пальцами в колени. Слезший лак напоминает японские острова.

– Мы найдем ее, – продолжаю я.

Часы выстроились в ряд на длинной полке. Ди гладит циферблаты и морщится:

– Смеешься? Если она пропала, то это его рук дело. Его! Он убьет Тору. Или уже убил.

Я смотрю в потолок и вижу лицо Бруно. Перекошенное, как Пизанская башня. Он ненавидел нас с Торой, часы, Лиду, Ди. Магнолии и чаек. Нет, он не знает, где она. Бруно не умеет играть на публику. Бруно плохой актер.

– Он не виноват.

– Захар прав, – подает голос Лида. – Он нормальный.

– Да нифига! – багровеет Ди, сжимая кулаки. – Ни-фи-га! Он псих!

Я качаю головой.

– Псих, которому позарез нужна Тора. Мы будем ее искать. Хотя бы потому, что это задание твоего начальника.

– Или хотя бы потому, что ты неудачник и она тебя бросила, – парирует Ди.

– Иди к дьяволу.

Все не так страшно. Закрой глаза. Просто закрой.

Я скучаю, Тора.