Чувствуй себя как дома

Танцуй, где бы ты ни была, играй на скрипке, но не уезжай на море. Ты ведь не устала? Я буду ждать вас с Вороном. Обещаю.

– А если это действительно Бруно? – Ди подходит ко мне вплотную. Мы почти соприкасаемся лбами. – Что тогда?

– Тогда я закопаю его.

Расцарапаю изнутри. Вырву сердце. Закрою глаза и пойму, что на ощупь оно такое же, как мокрый надувной мяч.

Я сыграю им в волейбол.

– Как же вы ошиба-а-аетесь, – шепчет Лида. Слезы высохли, и черные подтеки разделили ее лицо на островки. Хонсю, Сикоку, Кюсю и Хоккайдо, не иначе. – Как же вы ошибаетесь, ребята.

* * *

Матушку выписали быстро. Я загорелся идеей поскорее восстановить Воробья, пусть и мертвого, отреставрировать его, и уже через несколько месяцев мы переехали в наш дом.

Сначала было трудно. Жить в том поселке, где когда-то пахло яблоками и танцевала самая маленькая девочка на свете, – все равно что играть в рулетку. Сегодня ничего, держишься. Не выстрелило. А завтра ты труп, потому что внезапно из шкафа выпадает плюшевый кот. Или проигрыватель. Она не забыла их, но забыла все остальные вещи, включая тебя.

Матушка обрадовалась, когда я притащился к ней с двумя чемоданами. В первом – моя одежда. Во втором – одежда Торы.

Когда Хлопушка найдется, я поглажу ее любимое платье. А она найдется. Нужно только зачеркивать дни в календаре. Угольком. Этот урок я усвоил с детства.

Теперь мы с матушкой часто пьем чай по вечерам и говорим – о мелочах. С трудом. Перебарывая страх. Замалчивая главное. А днем я пропадаю на работе в компании Ди. Этой девчонке все нипочем. Она, как и раньше, живет в корпусе, титановая, хмурая.

По выходным у нас тренировки с Лидой. До изнеможения. Пока тело не превратится в бесполезную груду мышц.

А еще я продолжаю писать книгу-дневник – медленно, по странице в день.

Иногда Бруно вызывает меня к себе. «Тора не объявилась?» – вот что его тревожит. А я лишь мотаю головой.

Ее больше нет, знаете ли. Знаете ли, и меня тоже.

Бруно это злит. О, как же злит. Он дергается от звонков, часами пялится в окно сквозь щелку штор, пьет виски на завтрак, обед и ужин. Он – кот, но не умеет приземляться, – если понадобится сбежать, у него не получится. Чувствует, что растечется по асфальту черным фритюром.

А Лида… Эта женщина в ярко-розовых лосинах без устали бегает за ним.

В свободное время я ищу Тору, брожу по городу в надежде встретиться с ней, пытаюсь поговорить с ее родителями, но – бесполезно. Город неприветлив, как и тетя Марина и дядя Антон. «У Торы все отлично, но она не хочет тебя видеть, – говорят они. – Нам очень жаль, ты хороший парень».

После очередной неудачи я возвращаюсь домой – пить чай и молчать о главном.

А потом снова утро. Снова будильник, который заедает и выключается через раз. Снова в зеркале заспанное непонятно что – мое лицо?.. Снова матушкины сырники. Снова Кайли Миноуг по радио. Снова восемь пятнадцать и корпус. Снова «Хорошего дня!» от Бруно, а между букв – «Где она?». Снова тренировки и сбитые костяшки на руках. Снова матушкины шрамы по всему телу, как тающий воск. Снова сон на правом боку. Снова запах гари, а не яблок.

Снова, снова, снова…

Я схожу с рельсов, как поломанный паровоз. Иногда я вытаскиваю матушкин подарок из-под кровати и радуюсь, что она не выкинула его.

Время летит.

Мы с матушкой празднуем Новый год. Рождество. Двадцать третье февраля. Восьмое марта. Мы празднуем все что угодно, но не ее возвращение.

Торы нет семь месяцев.

А Бруно по-прежнему задергивает шторы. По-прежнему пьет виски. По-прежнему дергается, когда ему кто-то звонит.

Мы ждем ее вместе и глотаем наше общее «снова».

27 Захар [До]

Сегодня мне исполнится двадцать три. В свой день рождения я просыпаюсь из-за тиканья. Что-то крутится внутри меня, оживает, и это «что-то» очистилось от ржавчины.

Раз – и я подскакиваю. Все изменилось: мой дряхлый шкаф блестит на солнце, как старушка-невеста, а трещина на зеркале улыбается.

Тик-так.

Я сползаю на пол и прислоняюсь ухом к пыльному ковру.

Тик-так.

Это сердце. Я узнал бы его из тысяч других. Ворон. Ворон ожил.

И существует лишь один человек, способный сделать мне такой подарок на день рождения.

Где же ты была, моя Хлопушка?

Я нащупываю в кармане шестеренку. С того вечера я не расстаюсь с ней. Это доказательство того, что Тора реальна. Что я не тронулся умом.

Запах выпечки повсюду – матушка готовит торт. Я спускаюсь на первый этаж и обнимаю ее.

– С днем рожденья тебя-я-я, – поет она.

Я благодарю матушку, а вместе с ней и весь мир: скоро нам исполнится двадцать три.

– Пожалуй, пройдусь немного. До завтрака успею, обещаю, – бросаю я, а сам выбегаю на улицу.

С каждым шагом Ворон тикает все громче. Он скучал и рад, что вернулся из отпуска. Да и я рад.

Я тоже вернулся.

До дома еще далеко, а я уже слышу запах яблок. На клочке облака висит утренняя луна, точно игрушка над детской кроваткой. Я спотыкаюсь, перелезаю через обломки сгоревших монстров, где совсем недавно побывала Стая.

И вот я у цели. Преодолею две ступеньки – дотянусь до звезд.