Чужая

— Случилося, — прикурил конюх, втягивая в себя горький дым, — Загорье опять лютует. Поднимается. Сумасшедший король со своими сыновьями снова воду мутят, поднимают людей на смуту. Простить видать никак не могут Правящему Дому назначение нашего хозяина господином Северных земель. Чего доброго, войну поднимут. Оно-то понятно, что воевать– то особо не с кем и делов тамоча на пару дней, а только мирный люд все равно поляжет. Нехорошо все это, Айка, очень нехорошо. Господин наш сегодня, говорят, в Хасарон за отрядом своим отбывает, а оттуда сразу к Загорью, успокоить разбушевавшихся. Кабы они до нас раньше не добралися.

Айя задумалась, притихла и посмотрела на Шорса с надеждой. В ее голове все складывалось как можно лучше. О других девушке в тот момент не думалось. Этот вспыхнувший надеждой взгляд не укрылся и от старика. Он недовольно пыхнул в густые усы и нахмурил брови, глядя на несчастную девчонку.

— Чего с тобой? Чего ты удумала, девка?

Служанка подозрительно оглянулась вокруг, и наклонилась ближе к Шорсу.

— Деда, я решила уйти, — прошептала девушка, сама не веря в свои слова.

Конюх подавился вдохом и закашлялся, стуча себя в грудь кулаком.

— Да ты чего, сдурела что ли? — зашептал он, так же опасливо косясь по сторонам. — Ты знаешь, что с беглыми делают? Да их на месте пришибают и на псарню, кормом свозят. Хочешь собачьим дерьмом стать? Ты это брось, Айка! Не дури.

Девушка знала, что сбежавшим пощады нет, а еще она знала, что долго от такой жизни не протянет. Нирхасс или убьет ее за очередное неудобное слово, или придушит в порыве своей больной страсти. Уж лучше попытать счастья и в случае неудачи покинуть это поганое место борющейся и свободной, а не безмолвной, невольной шлюхой под разошедшимся садистом.

— Деда, а ты знаешь, что он со мной делает? Рассказать? Да он и так меня прибьет, это вопрос времени. Да ты и сам это прекрасно знаешь…

Старый конюх только тяжко выдохнул и потрепал девчонку по всклоченным волосам. Он понимал, что Айя права. Ассуры ранее никогда не обращали своего внимания на женщин из рода людей. Это низко. Это недостойно. Это грязь. Хозяин не оставит в живых девочку. Но, вместе с тем, Шорс помнил, что на его веку еще никому и никогда не удалось сбежать. Таких , пытавшихся, было немного, но ни у кого не вышло. И участь их была незавидной.

Старик не знал, что делать.

— Если он отбывает сегодня, то я уйду в ночь, — прервала размышления конюха Айя, — это мой шанс, деда. Господин теперь будет занят делами куда более важными, чем какая-то беглая чернавка. А мне только бы успеть добраться в торговый порт…

Говорила, и сама себе не верила. Порт был далеко — в нескольких днях пути и это верхом. Лошадь она не возьмет, чтобы не создать проблем Шорсу, а выпавшие снега замедлят ее еще сильнее. Но это ничего! Попытаться все же стоит. Ей бы только дойти до торговой деревушки или городка, а там можно затеряться среди толпы или примкнуть к обозу, идущему в большой город с портом.

Как много «если» и «только бы», но Айя все решила. Решила еще там, в свете кровавой луны, воя от боли под ударами его плети. Ее более ничего не удержит в этом месте, ни страх, ни глупая вера в то, что во всем этом есть какой-то замысел и ей необходимо оставаться в месте, где она явилась в этот мир. Где есть вход, там есть и выход. Нет его здесь, это девушка теперь поняла. Глупо ждать и надеяться. Тем более, когда судьба дает такой шанс.

Следующие пару часов Айя собирала свой нехитрый скарб в красный рюкзак. Мерила шагами свой чердак, тряслась от страха, но решительности не потеряла. Это было ее особенностью. Еще будучи ребенком, Майя отличалась ослиным упрямством — если решение было принято, девушка шла до конца.

И Айя шла. Натянула на себя самое теплое, из того, что было. Замоталась в шаль и, накинув рюкзак на плечи, спустилась вниз. За окнами уже царил поздний вечер, Шорс стоял в дверях своей каморки, переминался с ноги на ногу, недовольно бурчал что-то в свои усы.

— Ты точно все решила, дочка? — как-то робко спросил конюх.

Айя только кивнула, поправляя ботиночки и шерстяные носки.

— Отговаривать не буду, — снова протянул старик, — просто, хочу, чтобы ты знала, что мне очень жаль, Майя, что все сложилось, как сложилось. Я хочу тебе помогти, девочка, но это не по силам такому, как я. Поэтому, вот, на, это тебе. Бери, не ершись. Бери-бери.

— Спасибо, — прошептала Айя, принимая из рук Шорса увесистый узелок.

Не выдержала, порывисто обняла старика, уткнувшись носом в пушистую, пропахшую потом и табаком бороду.

— Спасибо, деда. Береги себя…

И выскользнув из его рук, практически вылетела за тяжелую дверь, прямиком в морозную ночь. Скривилась от боли в потревоженных ранах и от пронизывающих порывов переменчивого, северного ветра.

Оно и к лучшему.

Он заметет и скроет следы маленькой, строптивой служанки, что отважилась ослушаться своего господина.