Чужая воля

Патрульные оказались правы относительно людей в баре. Один спал. Еще один сгорбился за стойкой, меланхолически отрывая этикетку от бутылки «Будвайзера». Тощая девица со шваброй сметала пыль в дальний правый угол. Френч приметил, что при этом она делала небольшие танцевальные па и вздрогнула, не сумев закончить поворот, когда вдруг увидела незнакомого человека, стоящего там, где секунду назад никого не было.

– Мне нужен бармен. – Он взмахнул значком, и девица показала на открытую дверь, через которую из подсобки шагнул высокий узкоплечий мужчина. Он сразу показался Френчу знакомым – круглолицый тип с двенадцатибаночной упаковкой пива под мышкой и двумя бутылками водки, зажатыми за горлышки в руке.

– Мы закрыты, – объявил он.

– Вывеска на двери повернута на «Открыто».

– Мы закрыты для копов. – Бармен поставил бутылки на стойку, а потом гаркнул на девицу с метлой: – Глаза в пол, Жанель! Само собой не подметется.

Жанель послушно заширкала метлой, уже без танца. Френч предположил, что за стойкой припрятан ствол, так что пошире распахнул куртку, чтобы показать револьвер на бедре.

Для полной ясности.

Просто, чтобы все всё поняли.

Подходя к стойке, он не сводил взгляда со всех присутствующих, но в основном с бармена. Френч явно видел его где-то раньше, десять или двенадцать лет назад. Вспомнив, наконец, щелкнул пальцами.

– Ба! Господин газонокосильщик!

Бармен насупился, помотав головой.

Но Френч не ошибся. Он не мог припомнить, как того зовут, но весной шестьдесят первого этот малый и какой-то его дружок-придурок ограбили круглосуточный магазин и попытались удрать на самоходной газонокосилке. Он перехватил их в миле дальше по дороге, все еще с деньгами и украденным пивом, все еще пьяных и уморительно не могущих взять в толк, что в газонокосилке закончился бензин.

Оформлявшие их сотрудники тогда изрядно повеселились.

Равно как и местная газета.

– Приятно вспомнить, – бросил Френч, но вовсе не это читалось у него на лице. Он хотел напугать этого человека, так что вложил в свои глаза выражение копа, который запросто может измордовать ни в чем не повинного человека, чтобы выбить у него признание, а потом повести своего ребенка в мороженицу, обнимая его за плечики опухшей ручищей со все еще непросохшей кровью на костяшках пальцев.

– Вот этот парень. – Френч положил на стойку фотографию. – Был он здесь сегодня вечером?

– Никогда его не видел.

– Кто-то избил его до полусмерти, а потом сбросил в канаву в двух сотнях ярдов от твоей двери.

– То, что происходит за дверью, – это не мои проблемы.

– Дело в том, господин газонокосильщик, что этот парнишка – мой сын. Я упоминаю этот простой факт, чтобы ты мог представить, какого жару я задам тому, кто вздумает врать мне на этот счет. Горячо рекомендую не мутить воду. Только не сегодня. Только не со мной. Еще раз посмотри на фото.

– Мне это ни к чему.

– Еще как к чему!

– Я уже сказал. Для копов мы закрыты.

Бармен начал было отходить, но Френч схватил его за запястье и наполовину выдернул на стойку. Тот попробовал вырываться, но страх придал Френчу сил, и боялся он за своего сына.

– У меня есть три вопроса, – сказал он. – Так что предлагаю тебе повнимательней посмотреть вот на эту фотографию.

Держа снимок одной рукой, другой он так крепко стиснул руку бармена, что в ней затрещали кости.

– Мой сын был здесь? Что он тут делал? С кем он был? – Вопросы быстро следовали один за другим, но эта быстрота тоже была оборотной стороной страха. – Начнем с самого начала. Был этот молодой человек здесь сегодня вечером?

– Не, мужик… Нет. Господи… – Кости хрустели так, что было слышно на другом конце бара. – Никаких малолеток, только не сегодня. Чувак, я клянусь! Отпусти, больно!

– Я тебе не верю.

– С какой стати мне врать?

Френч крутнул посильнее и почувствовал, как гнутся кости.

– О боже! О господи!

Давление не ослабевало, пока из глаз у бармена не брызнули слезы.

– Ну а вы?

Френч резко развернулся к алкашам за стойкой. Один испуганно помотал головой. Другой свалился с задней части табурета и бросился к выходу, дважды споткнувшись, прежде чем Френч подставил ему сзади подножку и пришпилил коленом к полу.

– Почему ты побежал? Чего ты так испугался?

Старый пьянчуга был худой и хилый, но в груди у Френча словно рванулась на свободу некая неистовая тварь.

– Посмотри на фото! – Он сунул снимок прямо под нос старику; ухватил его за подбородок, задрал ему голову назад. – Я сказал смотреть! Он был здесь, да?

Пальцы еще крепче сжались на бакенбардах и щетинистых скулах. Старик замычал от боли, но где-то здесь были ответы, и Френч был готов вырвать их с мясом, если бы понадобилось. Бармен. Этот старик. Каким-то темным уголком разума он понимал, что даже девица не в безопасности.

– Был он здесь? С кем он был?

Старик разрыдался.

– Еще один раз спрашиваю…

– Прекратите, пожалуйста! Ему же больно!

Эта была юная уборщица – испуганная, с посеревшим лицом. Она прижимала обе руки к сердцу – беззащитная, худенькая девчушка.

– Он даже не может говорить! Разве не видите? Он же немой!