Чужая жизнь

Они действительно могли всего этого не увидеть. Корабль возвращался в Англию, успев побывать не в одном сражении, но сохранив при этом большую часть команды, как неожиданно подвергся ночному нападению – и даже не военного корабля, а пиратского. Видимо, разбойники решили позабавиться, а других судов поблизости не оказалось.

Лорд Вейланд с содроганием вспомнил, как возле него сверкнуло лезвие сабли, и как в одну секунду Николас оттолкнул его, заслонив собой. Когда, расправившись с врагом, Ник повернулся проверить состояние Гордона, лорд увидел, что рубашка лейтенанта разрезана (надевать китель ночью не было времени), а по ткани разливается кровавое пятно. Это не помешало Николасу отразить атаки еще нескольких человек.

Лишь один из них сражался дольше всех. Ник почему-то запомнил его лицо, оно показалось ему знакомым.

– Мальчишка… Что ты можешь… – прорычал бандит с длинной седой бородой, нападая на него с ножом.

Пока Николас силой удерживал его руку, пират вдруг сердито пробормотал:

– Хм, на кого-то ты похож.

– Может быть, на того, кто тебя убьет? – Ник все-таки увернулся от его удара.

Пират не собирался сдаваться, но Николасу удалось его победить, хотя молодой человек чувствовал, что силы его все-таки покидают.

Напоследок он взглянул в лицо мертвеца и снова подумал о том, что видит его не впервые.

Дальше Ник действовал в полусознательном состоянии. И лишь когда услышал вражеское: “Отступаем!”, позволил себе закрыть глаза и провалиться во тьму.

На два дня Николасу запретили любые физические нагрузки, а спасенный лорд постоянно проверял его состояние здоровья.

Гордон Вейланд не служил в команде и вообще не был военным. Капитан корабля, знавший его семью, всего лишь помогал ему перебраться из Франции в Англию. Лорд отличался большим любопытством, а поскольку капитан оказывался зачастую занят, стал общаться с командой, начиная со старших и младших офицеров. Так он и подружился с Николасом Фишером. Фамилия досталась Нику от Томаса еще в Мэйвене.

Двадцатисемилетнего Николаса лишь недавно повысили до лейтенанта, что для выходца из незнатных слоев общества считалось большой удачей. Море стало его постоянным спутником жизни с восемнадцати лет. Первый год он проработал юнгой на торговом судне, но понятие дисциплины там практически отсутствовало, приходилось терпеть глупые насмешки и даже издевательства, да и жалованья ему заплатили куда меньше обещанного, объяснив это трудностями с торговлей. Поэтому он решил попытать счастья в военном флоте, где и прошел путь от юнги к лейтенанту.

– Вейланд, Фишер! – прозвучал со стороны голос капитана.

Тот стоял на мостике.

Николас, хоть и с болью в боку, выпрямился и отдал честь.

– Рад, что вам лучше, лейтенант, – заметил капитан. – Однако, раз вы уже выходите на палубу, стоит привести себя в порядок.

Ник непроизвольно потер щетину, успевшую отрасти за два дня на щеках и подбородке, и запахнул китель.

– Так точно, сэр.

– Доктор вообще-то запретил ему вставать, – заступился Гордон. – Но ваш упрямый офицер не хочет его слушать.

– Упрямство в здравой степени – это даже хорошо, – произнес капитан с улыбкой и удалился.

Снова повернувшись к морю, Николас все же почувствовал слабость. Это было для него не первое ранение, но пират задел его сильнее, чем когда-либо.

Еще день, и они вернутся в Лондон. Николас, к собственному удивлению, очень хотел на сушу. Будто выискивая на горизонте город, он внимательно вглядывался вдаль.

Лорд Вейланд вдохнул свежий воздух и неожиданно произнес:

– Так хорошо, что хочется писать стихи!

Глава 17

Лондон, год спустя

– Как же красиво написано!..

Катрина перечитала стихотворение снова, а потом, мысленно повторяя его слова, посмотрела в окно. Погода не соответствовала тому легкому, романтическому настроению, которое появилось после чтения – шел сильный дождь. Предстоящему путешествию ненастье тоже не способствовало. За Катриной вот-вот должны были приехать Мадлен и Эндрю, чтобы затем отвезти ее к себе домой. Может, им стоит остаться переночевать в такую непогоду?

В ожидании гостей Катрина перечитывала любимый сборник стихотворений. Она открыла первую страницу, на которой был изображен черно-белый портрет автора.

Мужчина, писавший прекрасные стихи, и сам представлял собой образец невероятной красоты. Его безупречное лицо будто мастерски вылепил скульптор: прямой нос, волевой подбородок, точеные скулы, четко очерченные губы, глаза, пронзительный взгляд которых казался живым, а вовсе не нарисованным, завершали образ густые светлые волосы.

Надпись под портретом гласила: “Лорд Гордон Вейланд”.

Катрина мечтательно вздохнула – ей казалось, что этот лорд слишком хорош, чтобы быть настоящим. Впрочем, она знала, что таковой действительно существует, хотя никогда не видела его. Зато только его стихи отвлекали Кэт от грустной реальности, в которой она жила.