Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя

К сожалению, в нашей культуре мы совершенно неопытны с печалью. Самое лучшее, что мы можем сделать, ― это держать ее на расстоянии как от себя самих, так и от окружающих, обращаясь с ней, как говорит Джоанна Мейси, как с «врагом жизнелюбия» [43]. Все, что ассоциируется с печалью, считается постыдным. Она допускается только в некоторых местах, в небольших дозах, в таких исключительных случаях, как смерть или трагедия. Все, что не попадает в этот перечень, считается опасным или проявлением постыдной слабости. Наверное, потому что мы боимся погрузиться в отчаяние или потому что оно подразумевает «разваливание» на части в мире, который превыше всего ценит лозунг «Не расклеивайся!».

Однако печаль играет жизненно важную роль в нашем разобщении с бывшими привязанностями. Она жизненно важное течение, которое понесет нас на своих волнах в следующую принадлежность. Без нее мы навечно застрянем в той сфере жизни, которая может ограничить весь спектр нашего ощущения себя живыми.

Развитию вашего чувства требуется время, особенно если оно систематически подавлялось в вас. За это время мог нарасти внутренний слой оторопи, оцепенения или гнева, через который вы должны пройти, прежде чем сможете прикоснуться к этим накопившимся завалам печали. Иногда, если кто-то зрит в саму суть того, кто вы на самом деле, то это может принести облегчение от печали, о которой вы даже не подозреваете. Это похоже на булавочный укол в ваше сердце, который сопровождается потоком слез, потому что вы знаете: все, что озвучено, чистая правда, и вы ждали этой правды в течение долгого времени.

Печаль ― выражение исцеления по ходу действия. Так как вы осуществили кажущийся непостижимым спуск, это помогает вспомнить, что печаль ― тот ливень, которого вы так жаждали. Потому что то, что остается спрятанным слишком долгое время, не меняется. Оно покрывается известковым налетом в отдельных местах, на него накладывает отпечаток стыда, оно остается нетронутым и забытым временем. Но когда оно наконец-то становится очевидным для всех, то подвергается воздействию новых условий и начинает двигаться. Оно зарождается в соленых гейзерах слез, иногда возвещает о себе на поверхности ужасающим стоном, сбегая по нашим щекам до тех пор, пока насквозь не промочит почву, на которой мы стоим, подготавливая нас к следующей спирали духовного роста.

Вы когда-нибудь замечали, как прекрасны люди, после того как вволю наплачутся? Как будто они заново переродились после крещения слезами. В противном случае, если не дать выйти печали, застой обернется горечью, цинизмом и даже насилием.

В наше время средства массовой информации настолько переполнены новостями о катаклизмах, что мы едва начинаем выражать опечаленность одной вещью, как на поверхности уже появляется другая. Лесные пожары бушуют из-за засухи, цунами превращают целые города в забвение, животные вымирают в беспрецедентных количествах, нефтяные разливы уничтожают обширные экосистемы, беженцы тонут в отчаянных попытках сбежать от преследований, людей с другим цветом кожи убивают на улицах, и этого уже слишком много, чтобы гипотетически горевать, не приходя в отчаяние. Слишком многие из нас выросли, привыкнув жить с определенным уровнем онемения к утрате сострадания к чужому горю. Отрицание играет определенную роль в том, что помогает нам установить приоритеты таким образом, чтобы мы могли продолжать действовать. Но как онемение личной печали приводит к залипанию, которое удерживает от истинной принадлежности к своей жизни, так же и разъединение с великой печалью нашей планеты отвлекает нас от соприкосновения с ощущением родства, которое нам нужно, чтобы вдохновить нас действовать.

Мы ― производное нескольких поколений неоплаканных ран. Наши предки, сосредоточенные на выживании, не имели большего выбора, кроме как примириться или подавить эмоции, связанные со всеми неправедными поступками, совершенными в отношении них, так, чтобы они могли продолжать стойко добиваться своего. Но, когда есть всего лишь несколько наставников в нашем кругу, которые учат важности печали или создают культуру и обряды вокруг почитания печали, мы испытываем одиночество вкупе с личными страданиями. Мы редко становимся свидетелями горя посторонних людей из-за табу, укорененного в культуре, заставляющей нас верить в то, что печаль постыдна или неестественна.