Чужестранка

– Я вытаращился на него, он с улыбкой со мной поздоровался. Затем уселся на постель, и мы с ним славно поболтали – дядя с племянником, приемный отец с приемным сыном. Он рассказал, как он рад, что я живу у него, – ведь сына у него нет, и все такое прочее. И как вся его семья ко мне расположена. И как ему ненавистна сама мысль, что можно воспользоваться прекрасными, невинными чувствами, которые его дочери питают ко мне, в дурных целях, но он, разумеется, совершенно уверен, что может положиться на меня как на собственного сына и рад этому. Он говорил и говорил, а я лежал и слушал, и все это время одну руку он держал на своем кинжале, а другую – на моей мошонке. Я говорил лишь «да, дядюшка», «нет, дядюшка», – а когда он ушел, закутался в одеяло, уснул и видел во сне свиней. И с той поры не целовал девиц, пока мне не сравнялось шестнадцать и я не приехал в Леох.

Волосы Джейми были собраны на затылке в хвост, перетянутый кожаным шнурком, но голова, как всегда, была обрамлена короной из коротких кудрей, отливавшей в прозрачном, чистом воздухе рыжим и золотым. За время нашего путешествия из Леоха лицо Джейми покрылось бронзовым загаром, и весь он напоминал осенний лист, весело кружащий по ветру.

– А как это случилось у тебя, моя прекрасная англичаночка? – с улыбкой спросил он. – Юноши падали к твоим стопам, охваченные страстью, или ты была скромной недотрогой?

– У меня это случилось раньше, чем у тебя, – сказала я. – Мне было восемь.

– Иезавель! Кто же этот счастливец?

– Сын переводчика. В Египте. Ему было девять.

– В таком случае тебя не в чем винить. Тебя соблазнил мужчина старше. Да еще проклятый язычник.

Впереди возникла красивая, словно на картинке, мельница: оштукатуренная желтым стена увита темно-красным виноградом, ставни, некогда покрашенные в зеленый, а теперь весьма выцветшие, раскрыты навстречу дню. В мельничный пруд под недвижимое колесо весело и громко стекала через шлюз вода. По пруду плавали дикие утки, отдыхавшие по пути на юг.

– Посмотри-ка, – заметила я, остановившись на вершине холма и придержав Джейми. – Как же это красиво!

– Если бы колесо у мельницы крутилось, было бы еще красивее, – сухо возразил он. Затем глянул на меня, улыбнулся и добавил: – Ты права, англичаночка. Здесь очень красиво. Я любил тут плавать – за поворотом река разливается очень широко.

Мы спустились по холму и увидели разлив сквозь прибрежные ивы. Увидели мы и полностью голых четырех мальчишек, которые с громкими криками барахтались в воде.

– Брр, – невольно проговорила я.

Для осени день стоял отличный, но было очень холодно, и я радовалась прихваченной теплой шали.

– От увиденного у меня просто кровь стынет в жилах, – сказала я.

– Неужто? – ответил Джейми. – Давай-ка я ее согрею.

Он обнял меня за талию и увлек в тень высокого конского каштана.

– Ты не первая девушка, которую я поцеловал, – тихо произнес он, – но клянусь, что ты будешь последней.

И наклонил голову к моему запрокинутому лицу.

После того как мне представили мельника, вылезшего из своей берлоги, я отправилась к берегу пруда, а Джейми некоторое время выслушивал рассказ о поломке на мельнице. После этого мельник ушел внутрь, чтобы попытаться повернуть жернов оттуда, а Джейми остался стоять у пруда, уставившись в темную глубину, полную водорослей. Наконец он пожал плечами и с видом покорности непреодолимым обстоятельствам стал раздеваться.

– Ничего не поделаешь, – сказал он мне. – Айен говорил правду: что-то застряло в колесе под шлюзом. Мне нужно нырнуть и…

Его слова были прерваны моим изумленным воплем. Он недовольно повернулся к месту на берегу, где находились я и моя корзина.

– Да что с тобой такое? – поинтересовался Джейми. – Впервые видишь мужчину в подштанниках?

– Не… не в таких! – еле смогла проговорить я сквозь смех.

В предчувствии погружения Джейми поддел под килт крайне ветхое нечто, сшитое из некогда красной фланели, теперь же пошедшее пестрыми пятнами. Было понятно, что эти подштанники предназначались кому-то гораздо более плотной комплекции. На бедрах Джейми они еле держались, а на плоском животе обвисли складками.

– Это одежда твоего дедушки? – спросила я, тщетно стараясь подавить смех. – Или бабушки?

– Отца, – сухо ответствовал Джейми, высокомерно глядя на меня. – Ты же не считаешь, что я могу плавать в присутствии жены и арендаторов голый, словно яйцо?

С чрезвычайно благородным видом он сжал в кулак лишнюю ткань и вошел в воду. Подобрался к колесу, набрался мужества, глубоко вдохнул и нырнул, напоследок продемонстрировав пузырь задней части подштанников. Всякий раз, когда мокрая блестящая голова появлялась из воды, чтобы глотнуть воздуха, высунувшийся из окна мельник подбадривал Джейми и давал руководящие указания.

Вдоль берега пруда густо встречались растения, любящие воду, и я специальной палочкой выкапывала корни мальвы и другие цветы и травы. Когда моя корзина стала наполовину полна, я услышала позади себя вежливое покашливание.