Чужие

Всем давно стало ясно, что причина прекращения связи между колонией и Землей совсем не в ретрансляционном спутнике или поломке оборудования. Все дело в тех существах, о которых рассказывала Рипли. Колонисты прервали связь, потому что сделать так их вынудили какие-то обстоятельства. Если верить Рипли, то эти «обстоятельства» еще не ушли. Очевидно, настоящим кладезем ценнейшей информации была девочка, но никто не осмеливался мучить ее расспросами. Так распорядилась Дитрих. Ребенок только начинал выздоравливать, и травмировать его психику неприятными вопросами было опасно. По этой причине десантникам оставалось только в меру своей фантазии самим дополнять те скупые сведения, которые сообщила им Рипли, а недостатка воображения у солдат обычно не бывает.

В сумерках Вержбовски вел бронетранспортер по мощеной дороге, соединявшей комплекс сооружений колонии со станцией, расположенной примерно в километре от него. Ветер швырял в тяжелую машину тучи песка, но бронетранспортер ни разу даже не покачнулся. Он был рассчитан на скорость ветра до трехсот километров в час, и ураганы Ахеронта были для него детской забавой. Бронетранспортер оставил позади специальную площадку, на которую сел десантный шаттл; он ждал возвращения солдат. Впереди возвышалась громада станции, мерцавшая таинственным светом. Она все продолжала улучшать негостеприимную атмосферу Ахеронта.

Рипли и Ньют, тесно прижавшись друг к другу, сидели за кабиной водителей. Вержбовски все внимание сосредоточил на управлении бронетранспортером. За толстой броней машины Ньют почувствовала себя в относительной безопасности и понемногу разговорилась. Рипли не терпелось задать ей по меньшей мере десяток вопросов, но пока она лишь слушала болтовню своей подопечной. Впрочем, иногда Ньют отвечала и на незаданный вопрос. Вот как сейчас.

– Я играла лучше всех, – сказала она, сжимая в руке голову куклы и глядя прямо перед собой. – Я хорошо знала весь лабиринт.

– Какой лабиринт? – переспросила Рипли и вспомнила, где она нашла девочку. – Ты имеешь в виду воздуховоды?

– Да, конечно, – гордо ответила Ньют. – И не только их. Я забиралась даже в тоннели, в которых уйма проводов и всяких других штук. Они в стенах, под полом. Я вообще могла залезть куда угодно. Я была асом. Я умела прятаться лучше всех. Ребята всегда говорили, что я играю нечестно, потому что я самая маленькая, а на самом деле я просто проворнее всех. И еще у меня хорошая память. Я могла вспомнить всякое место, где была хоть раз.

– Да, ты самый настоящий ас.

Похвала польстила девочке. Рипли перевела взгляд на лобовое стекло, через которое уже была видна гигантская станция.

Сооружение не отличалось изяществом, его конструкция была строго утилитарной. Именно целесообразность была причиной уродливости. Сложное переплетение труб и резервуаров было изрядно побито песком и камнями, которые в течение двух десятилетий обрушивали на них ветры Ахеронта. Все эти годы станция не прекращала работу ни на минуту. В конце концов она и другие такие станции, разбросанные по всей планете, должны были уничтожить все вредные компоненты атмосферы Ахеронта, очистить ее, добавить полезные газы и таким образом создать биосферу с мягким климатом, напоминающим климат родины человека. Это страшилище строило прекрасный мир.

Вержбовски остановил бронетранспортер возле главного входа грозно возвышавшейся станции. Возглавляемые Хиксом и Эйпоном, десантники развернулись перед громадным люком. Вблизи рев преобразователя заглушал даже завывания ветра. Надежные машины и механизмы продолжали работать и в отсутствие хозяев.

Первым у пульта управления входным люком оказался Хадсон. Он привычно, как опытный взломщик перед очередным сейфом, пробежал пальцами по кнопкам.

– Ребята, просто удивительно. Все работает.

Он нажал какую-то кнопку, и тяжелый люк пополз в сторону, открывая широкий бетонированный проход. Он вел вниз и направо.

– Что будем делать дальше, сэр? – осведомился Эйпон.

– Следуйте по бетонированному коридору, – распорядился Горман из бронетранспортера. – Ниже будет еще один коридор. Спускайтесь до уровня С.

– Вас понял, – отозвался сержант и повернулся к десантникам. – Дрейк, пойдешь впереди. Остальные за ним парами. Шагом марш!

У пульта управления люком Хадсон на секунду задержался.

– А что будем делать с ним? – спросил он.

– Здесь никого нет. Оставь его открытым.

Десантники пошли по широкому коридору вглубь станции. Сверху падал тусклый свет. Он отражался от металлического покрытия полов, от стальной сетки, огораживавшей проходы, от стальных трубопроводов, плотно, словно трубы органа, прижатых друг к другу. Десантники включили фонари на шлемах. Со всех сторон доносилось монотонное гудение машин.

На индивидуальных мониторах в бронетранспортере изображения постоянно смещались вверх-вниз, скользили то вправо, то влево, затрудняя наблюдение. Потом, очевидно, пол стал ровнее и изображение стабилизировалось. На экранах, сменяя друг друга, мелькали огромные цилиндрические резервуары, трубопроводы, штабели пликовых ящиков, высокие металлические сосуды.