Чужие

Твари втискивали колонистов в коконы, не заботясь об их удобстве. Руки и ноги пленников были вывернуты и скручены самым невероятным образом, а порой и просто переломаны во многих местах, очевидно, для того, чтобы несчастные жертвы заняли нужное тварям положение. Головы многих были повернуты под неестественным углом. Некоторые тела уже превратились в высушенные скелеты, на которых сохранились лишь остатки разлагающейся плоти и кожи; кости других были очищены добела. Этим колонистам повезло, им была дарована сравнительно быстрая смерть. Независимо от того, где и как располагалось тело в стене, у них было нечто общее: их ребра были отогнуты вперед, словно грудина пленника взрывалась изнутри.

Десантники медленно входили в большую камеру, где еще зрели эмбрионы чужих тварей. Никто не проронил ни слова, все угрюмо смотрели на стену. Среди них не было ни одного, кому не приходилось бы хоть раз смотреть в лицо смерти, но то, что они увидели сейчас, было хуже. Это было надругательством над человеком.

Дитрих подошла к тому месту, где под слоем смолы было замуровано пока не тронутое тленом женское лицо, иссушенное, бледное, будто призрак. Женщина была еще жива. Когда она почувствовала чье-то присутствие, какое-то движение, ее веки дернулись и поднялись. В ее глазах светилось безумие. Невыразительным, мертвым голосом женщина что-то прошептала. Пытаясь понять ее, Дитрих наклонилась к стене.

– Пожалуйста… убей меня.

Дитрих в ужасе широко раскрыла глаза и отшатнулась от стены.

За толстой броней боевой машины Рипли оставалось лишь смотреть на экраны и до крови кусать губы – от сознания собственного бессилия. Она знала, что последует вскоре, чем вызвана ужасная просьба женщины, знала, что никто не сможет ей помочь – разве только выполнит эту последнюю мольбу. В наушниках было слышно, как кого-то из десантников вырвало, но никто даже не улыбнулся этой понятной человеческой слабости.

Замурованная в стене женщина стала корчиться в судорогах. Каким-то чудом она нашла в себе силы, чтобы закричать. В ушах десантников долго не умолкал безумный вопль предсмертной агонии. Рипли шагнула к ближайшему микрофону, намереваясь предупредить об опасности, но не смогла вымолвить ни слова.

Впрочем, в этом не было необходимости. Солдаты не зря слушали ее рассказ, не зря тратили время на приготовленные ею дискеты.

– Огнеметы! – рявкнул Эйпон. – Живо!

Фрост протянул свой огнемет сержанту и отступил в сторону. Эйпон схватил оружие, в тот же момент грудь женщины разорвалась, и из нее брызнул фонтан крови. Издавая злобное шипение, в образовавшейся полости показалась отвратительная зубастая голова.

Эйпон нажал на спусковой крючок. Еще два десантника, тоже вооруженные огнеметами, последовали его примеру. Камеру заполнили яркие вспышки горящего напалма. Стало невыносимо жарко. Пламя пожирало стену и замурованных в ней людей – точнее, то, что еще оставалось от них. Коконы и их содержимое плавились, текучая масса, полупрозрачная и густая, как карамель, стекала на пол. Все, что могло гореть, было выжжено до конца. Не успевшая обуглиться смола разлилась огромной лужей у ног десантников, словно была сделана из пластика. Только смрадный запах горелой плоти говорил о том, что это был вовсе не пластик.

Все внимание десантников было поглощено этой стеной и огнеметами. Никто не заметил, как задрожала часть другой стены.

8

Растянувшись в укромной нише так, что ее тело почти сливалось со стенами, спала чужая тварь. Ее разбудили клубы дыма от горящих коконов и человеческих тел. Из-за этого дыма человек ничего не смог бы разглядеть и в метре от себя. Тварь острожно поднялась из своего убежища.

Что-то заставило Хадсона бросить взгляд на индикатор искателя. Его зрачки расширились, и он в смятении крикнул:

– Движущейся объект! Прибор регистрирует движение!

– Где?! – заорал Эйпон.

– Не могу сказать. Здесь слишком тесно, помещение мало и много людей.

– Не неси чепуху, Хадсон. – В голосе сержанта чувствовалось раздражение. – Доложи, как полагается. Где движущийся объект?

Техник всеми силами старался уточнить показания прибора. С этими искателями всегда одна проблема: они надежные, но неточные.

– Ага, похоже, движение передо мной и сзади.

В бронетранспортере Горман отчаянно крутил регуляторы усиления и резкости на индивидуальных видеомониторах.

– Эйпон, нам здесь ничего не видно. Что у вас происходит?

Только Рипли точно знала, что там происходит и чем все это кончится. Она тоже ничего не видела, но сразу почувствовала опасность – так человек ночью не видит, но ощущает ногами морскую волну, набежавшую на песчаный берег. Рипли нащупала микрофон, она снова обрела дар речи.

– Горман, прикажите отряду отходить. Немедленно выводите людей со станции.

Лейтенант свирепо посмотрел на нее.

– Не приказывайте мне, леди. Я знаю, что делаю.

– Возможно. Но вы понятия не имеете о том, что там происходит.