Чужие

Бишопа особенно интересовало, не может ли этот организм паразитировать на андроиде, например на нем, Бишопе? Ясно, что его внутренности ничем не напоминают внутренние органы человека, но сможет ли паразит обнаружить эти различия, прежде чем совершит свой прыжок? Первый вопрос порождал второй: если существо не почувствует заранее разницу, если оно все же попытается использовать андроида в качестве инкубатора, то к чему это приведет? Возможно, тварь просто вскоре отцепится и отправится искать другую жертву. Но не исключено, что она слепо попытается ввести эмбрион в тело андроида. Если это так, то сможет ли зародыш развиваться в теле, лишенном плоти и крови?

Может ли робот стать организмом-хозяином для чужого паразита?

Возле входа в лабораторию послышался какой-то шум. Бишоп обернулся. Оказалось, командир десантного шаттла катил в лабораторию тележку, доверху нагруженную приборами, запасными частями и инструментами.

– Куда все это сгрузить?

– Вон туда, – показал Бишоп. – Радом со скамьей очень удобное место.

Спанкмейер принялся разгружать тележку.

– Что-нибудь еще вам понадобится?

Не отрываясь от окуляра микроскопа, Бишоп махнул рукой.

– Ладно. Я буду на корабле. Если все же что-то понадобится, сообщите.

Бишоп еще раз молча махнул рукой. Спанкмейер пожал плечами и вышел.

Интересный парень этот Бишоп, размышлял командир, толкая перед собой пустую тележку. Насвистывая незамысловатую мелодию, он шел по длинным пустым коридорам к посадочной площадке. Не парень, а андроид, поправил он себя и улыбнулся. Спанкмейер поднял воротник. Ветер дул не очень сильно, но все же на планете без скафандра было холодновато. Он старался не думать о несчастьях, обрушившихся на экспедицию.

Кроу, Дитрих, Эйпон – никого из них уже нет. Хадсон бубнит, что в это трудно поверить. Трудно поверить и стыдно признать такое поражение. Спанкмейер хорошо знал всех погибших, они побывали вместе не в одной экспедиции. Впрочем, нельзя сказать, что с кем-то из них он сошелся достаточно близко.

Спанкмейер еще раз пожал плечами, хотя поблизости не было никого, кто мог бы обратить внимание на его жест. Все они свыклись с мыслью о возможной смерти. Любой из десантников мог встретиться с ней, так и не дождавшись отставки. Кроу и Дитрих просто не повезло, вот и все. Тут уж ничего не поделаешь. Но Хикс и другие выкарабкались. Теперь им осталось закончить обследование колонии, довести до конца кое-какие работы, и завтра можно будет улетать. Во всяком случае так они собирались сделать. Еще несколько часов работы, несколько последних записей – и все. Спанкмейер понимал, что не только он ждет не дождется, когда десантный шаттл поднимется и возьмет курс на старый добрый «Сулако».

Мысли Спанкмейера снова вернулись к Бишопу. То ли в эту новую модель внесли какие-то незаметные на первый взгляд, но довольно важные усовершенствования, то ли Бишоп был собран с отклонениями от стандартов, но Спанкмейеру он почему-то нравился. Говорят, те ребята, что занимаются искусственным интеллектом, годы ухлопали на улучшение персонального программирования искусственных людей, вплоть до того, что в программу каждой модели, сходящей с конвейера, вводили элементы случайности. Должно быть, так оно и было: во всяком случае Бишоп – это личность. Достаточно немного поболтать с ним, и сразу поймешь, что он не похож на других андроидов. К тому же в толпе хвастливых болтунов совсем не вредно иметь хотя бы одну уравновешенную, обходительную личность.

Толкая тележку вверх по грузовому трапу шаттла, Спанкмейер поскользнулся. Восстановив равновесие, он наклонился и присмотрелся к влажному пятну. Вмятин в трапе не было, значит, дождевая вода здесь скопиться не могла, размышлял он. Должно быть, разлили драгоценную консервирующую жидкость Бишопа, решил Спанкмейер. Но едкого, навязчивого запаха формальдегида он не ощущал. Прилипшая к металлу трапа дрянь скорее напоминала толстый слой какой-то слизи или желе.

Спанкмейер выпрямился, еще раз недоуменно пожал плечами. Насколько он помнил, бутылки с похожей дрянью он здесь не ронял. Впрочем, раз никто не спрашивает, можно не беспокоиться. Да и времени нет, чтобы обращать внимание на такие пустяки. До отлета следовало сделать еще очень многое.

Налетел сильный порыв ветра. Атмосфера паршивая, подумал Спанкмейер, но все же после того, как тут несколько лет потрудились преобразователи, стала намного лучше. Перед отправкой экспедиции им сообщили, что она вообще «непригодна для дыхания». Спанкмейер стащил тележку в корабль, убрал трап и закрыл люк.