Чужие

Васкес мерила шагами пассажирский отсек бронетранспортера. Она не могла примириться с бездеятельностью, когда на планете оставалось еще множество живых тварей. Ей было просто необходимо сжимать в руках оружие и видеть в его прицеле противника. Она понимала, что десантники попали в сложное положение, требовавшее тщательного анализа. Пожалуй, это раздражало ее больше всего, потому что у нее не было ни малейшей склонности к анализу и рассуждениям. Она была человеком действия, а не разговоров, да и действовать предпочитала прямо и решительно. Но вместе с тем ей хватало ума, чтобы сообразить, что эта операция с самого начала пошла совсем не так, как предполагалось. Все предусмотренные уставом действия противник разжевал и выплюнул. Сознание этого не могло охладить пыл Васкес. Она хотела убивать тварей.

Время от времени ее пальцы сгибались, словно все еще лежали на спусковом устройстве самонаводящегося смартгана. Возможно, в другой ситуации, глядя на Васкес, Рипли вышла бы из себя, но сейчас ее нервы и без того были напряжены, словно заведенная до отказа пружина старинных часов.

Так продолжалось довольно долго. Потом терпение Васкес лопнуло. Она почувствовала, что должна либо предложить что-то, либо начать рвать на себе волосы.

– Ладно, мы не можем расстрелять этих тварей. Мы не можем вернуться туда пешком или даже на бронетранспортере, потому что они разорвут его, как консервную банку. А почему бы нам не закатить туда несколько канистр CN-20? Почему бы не обработать нервно-паралитическим газом все их гнездо? На шаттле этого добра хватит, чтобы сделать необитаемой всю колонию.

Хадсон умоляюще посмотрел на товарищей, стараясь заглянуть в глаза каждому.

– Слушайте, ребята, давайте отсюда сматываться, и будем считать, что мы квиты. – Он перевел взгляд на стоявшую рядом женщину. – Я согласен с Рипли. Если им нравится, пусть они хоть всю колонию превратят в игровую площадку, ну, а мы пока смоемся, а потом возвратимся, но уже с военным кораблем.

Васкес, прищурившись, посмотрела на него:

– Что, Хадсон, струсил?

Обвинение в малодушии не застало Хадсона врасплох.

– Струсил? Мы здесь завязли по уши. Нас никто не предупредил, что можно попасть в такую переделку. Я первым соглашусь лететь сюда со следующей экспедицией, но только если она будет снаряжена так, как надо. Пойми, Васкес, это совсем не похоже на усмирение бунта. Здесь ты только соберешься дать пинка какой-нибудь заднице, как тебе тут же отхватят всю ногу.

Рипли повернулась к Васкес.

– Нервно-паралитический газ все равно не подействует. Откуда мы знаем, как он повлияет на их биохимические процессы? Может, они только фыркнут. Судя по их повадкам, этот газ может даже прийтись им по вкусу. Одну такую тварь я проткнула стальной пикой, вышвырнула из шлюза в космический вакуум, а она только стала чуть медленнее двигаться. Пришлось включить двигатели и поджарить ее.

Рипли прислонилась к стене и продолжала:

– Я думаю, мы должны подняться на «Сулако» и сбросить с орбиты ядерные бомбы на поселок колонистов, станцию и на то плато, где когда-то мы нашли чужой корабль, который занес сюда этих тварей. Это единственный способ надежно решить проблему.

Неожиданно в разговор вступил Берк, до этого времени хранивший полное молчание:

– Подождите минутку. С таким планом я не согласен. Это слишком серьезные меры.

– А вы не думаете, что ситуация тоже слишком серьезная? – прорычал Хадсон, поглаживая забинтованную руку и свирепо глядя на представителя Компании.

– Разумеется, серьезная.

– Тогда почему же вы против ядерного оружия? – настаивала Рипли. – Вы потеряете колонию и одну станцию, но на планете останется девяносто пять процентов установок, которые будут продолжать преобразование атмосферы. Не понимаю, почему вы колеблетесь?

Почувствовав в тоне Рипли вызов, Берк решил немного отступить и перейти к методам убеждения.

– Что ж, я понимаю, что все вы находитесь под впечатлением недавних событий. Я огорчен случившимся не меньше, чем любой из вас. Но это еще не означает, что мы должны принимать скоропалительные решения. Нам следует проявить максимальную осмотрительность. Давайте все обдумаем, а потом уже решим, стоит ли вместе с водой выплескивать и ребенка.

– Берк, вы, кажется, не заметили, что ребенок давно мертв, – возразила Рипли. Переубедить ее было невозможно.

– Я хочу сказать только одно, – настаивал Берк. – Пора взглянуть на ситуацию в целом, не только в рамках этой планеты, если вы понимаете, что я имею в виду.

Рипли скрестила руки на груди.

– Нет, Берк, не понимаю.

В голове представителя Компании молниеносно проносились сотни аргументов. Отобрав наиболее убедительные, он перешел в наступление.