Чужие грехи

— И вы скоро узжаете? спросила одна изъ знакомыхъ барынь у Олимпіады Платоновны, заявивъ о своемъ близкомъ отъзд изъ деревни.

— Да, недли черезъ дв, сказала Олимпіада Платоновна. — Пора!

— Разумется! Но и въ Петербург въ первое время такъ скучно. Зимній сезонъ начинается поздно, не знаешь, что длать осенью, говорила гостья.

— Да нынче и вообще петербургская жизнь становится все скучне и скучне, замтилъ какой то старикъ-гость. — Число семейныхъ домовъ, семейныхъ собраній уменьшается; начинается какое то трактирное существованіе, какая то клубная вакханалія.

— Вс на безденежье жалуются, потому и скучаютъ, замтила гостья.

— Безденежье! воскликнулъ желчно старикъ. — Что за пустяки! На кутежи-же, на оргіи находятся деньги!

— Ахъ, да вдь вс эти кутилы — кандидаты въ долговое отдленіе, возразила гостья.

Маленькое общество, сидвшее за чайнымъ столомъ, заспорило о петербургской жизни и въ разговорахъ не обращало никакого вниманія на мальчугана, забывшаго про чай и слушавшаго съ широко раскрытыми глазами разговоры о Петербург, объ отъзд туда.

— Вамъ-то и для дтей нужно въ Петербургъ, обратилась гостья, къ хозяйк — я думаю, ихъ учить начнете?

— Вроятно, неохотно отвтила Олимпіада Платоновна, почти не принимая участія въ разговор.

— Они у васъ будутъ жить и въ Петербург? спросила гостья.

— Не знаю! Это будетъ зависть не отъ меня. У нихъ свой домъ.

— Да, конечно! согласилась съ нею гостья. — Вамъ и неудобно возиться съ дтьми. Это вдь утомительно для васъ. Наконецъ, я думаю, и ихъ родители соскучились о нихъ…

Гостья мелькомъ взглянула на дтей и вдругъ испуганно проговорила:

— Ахъ, что съ нимъ?

Олимпіада Платоновна быстро взглянула на мальчика и проворно поднялась съ мста, чтобы поддержать ребенка, который, казалось, былъ готовъ упасть со стула. Блдный, какъ полотно, съ померкшими, почти закрывшимися глазами, съ трудомъ переводя сдавившееся въ груди дыханіе, весь похолодвшій, онъ, казалось, совсмъ лишился чувствъ. Гости встревожились, стали толковать, что, врно, мальчикъ все еще не совсмъ оправился посл болзни, что онъ вообще смотритъ слабымъ ребенкомъ и мало поправился въ деревн. Олимпіада Платоновна между тмъ послала лакея за Софьей. Софья явилась тотчасъ же, начались хлопоты, ребенка положили на диванъ, привели кое какъ въ чувство и поспшно уложили въ постель. Это маленькое событіе напомнило гостямъ, что пора разъзжаться по домамъ, и скоро Олимпіада Платоновна осталась одна. Она провела тревожную ночь, безпокоясь о здоровья мальчика. Обморокъ однако кончился благополучно, безъ всякихъ видимыхъ послдствій.

На слдующій день мальчикъ явился въ столовую къ чаю блдный, грустный, но не сказалъ ни слова объ отъзд, о томъ, что онъ боится опять попасть въ домъ отца. Цлый день онъ смотрлъ какъ то странно, былъ какъ то сосредоточенъ, въ его дтской голов роились какія то болзненныя и недтскія мысли. «Я не скажу ma tante, чтобы она меня не отдавала… Надолъ я ей, если отдастъ… Отвезутъ къ пап и мам, я сейчасъ умру… Ma tante придетъ и увидитъ меня мертвымъ и скажетъ: зачмъ я его отдала!.. И потомъ будетъ плакать, все будетъ плакать, что отдала»… думалъ онъ и на его глаза навертывались крупныя слезы, — слезы о тетк, плачущей о томъ, что она его отдала и что онъ умеръ.

— Но я не скажу ей… ничего не скажу… Не надо! шепталъ онъ съ какой то покорностью человка, который сознаетъ, что онъ никому не нуженъ, что его не любятъ и что просить о любви нельзя.

IV

Петербургскій зимній сезонъ того года, когда происходили описанныя событія, начался для извстныхъ кружковъ столичнаго общества довольно весело: онъ начался толками о крупномъ скандал въ семь Владиміра Аркадьевича Хрюмина. Вс люди, хотя по-наслышк знавшіе эту семью, уже знали, что Евгенія Александровна бросила мужа, вс говорили о томъ, что онъ бросилъ своихъ дтей на попеченіе княжны Олимпіады Платоновны Дикаго, вс сплетничали о томъ, что, кажется, у Евгеніи Александровны родился еще ребенокъ и что этого ребенка не признаетъ ея мужъ своимъ, вс сожалли юнаго Михаила Егоровича Олейникова, попавшагося въ руки этой втреной женщины, вс разсуждали, будетъ ли утвержденъ формальный разводъ Хрюминыхъ и на какихъ основаніяхъ могутъ они хлопотать объ этомъ развод. Эта исторія съ каждымъ днемъ длалась все боле и боле пикантною и общала обществу въ близкомъ будущемъ не мало интересныхъ подробностей и перепетій. Скандалъ въ чужой семь — это такъ занимательно! Сами Хрюмины, сдлавшись сказкой города, длали всевозможные ошибки и промахи, способные раздуть этотъ скандалъ, — Евгенія Александровна по свойственной ей безтактности, Владиміръ Аркадьевичъ по свойственнымъ ему горячности и жолчности.