converted file c4f5bee8

Через несколько дней, благодаря графскому лекарю, синяки Элизы исчезли без следа, а еще

раньше высохли ее слезы. Граф не скупился ни на подарки, ни на ласки — во всех отношениях он

был   весьма   щедрым   мужчиной...   что,   впрочем,   нетрудно,   если   ты   молод,   здоров   как   бык   и

вдобавок ко всему являешься владельцем большого острова. Острова с тремя городами, двумя

замками и тремя десятками деревень. Острова, на котором есть леса и горы, богатые ценными

металлами. Король далеко (на другом острове; к слову сказать, все это королевство состояло из

таких вот островов, больших или меньших Леншаля), налоги взимаются аккуратно, слуги воруют,

конечно,   но   не   так,   чтобы   слишком,   войны   нигде   нет,   о   новых   пиратских   набегах   ничего   не

слышно — так о чем еще думать молодому богатому дворянину, как не о женщинах, охоте или о

том, к кому из своих знакомых на следующей неделе отправиться в гости?

Итак, это было самое счастливое время в жизни Элизы. Она научилась есть, держа в левой

руке вилку, а в правой — нож (орудовать сразу и тем и другим оказалось не так-то просто), она

одевалась  в  богатые   платья,   меняла   наряды  и  украшения   каждый  день,   отправлялась   вместе   с

графом   на   верховые   прогулки.   Она   принимала   ванну   два   раза   в   день   и   в   постели   старалась

доставить своему сеньору максимум наслаждения. Она почти полюбила его — полюбила за ту

жизнь, которой она теперь жила.

Эта   идиллия   длилась   три   месяца,   по   прошествии   которых   граф   собрался   с   ответным

визитом к виконту Руадье и взял с собой Элизу. Элиза была в восторге. Она уже умела танцевать,

8

переняла   кое-какие   светские   манеры   и   при   случае   могла   сойти   за   провинциальную   дворянку.

Эксферд не собирался афишировать ее настоящее происхождение, а Рихарта попросил молчать.

Элиза превосходно сыграла свою роль — она уже успела вжиться в образ и привыкнуть к мысли,

что теперь  так будет  всегда. Она была немногословна, но держалась с достоинством, а ее красота

заставляла забывать о тех немногих ошибках в поведении знатной леди, которых она все же не

смогла избежать. Многие допытывались у графа, где он нашел такую красотку.

Ночью, после бала, за кувшином вина, хозяин замка и его гость — посмеялись над этой

забавной шуткой. Пьяный разговор вился своей затейливой дорожкой, Эксферд спросил Руадье,

по-прежнему ли баронесса Пейскарская приглашает его к себе в отсутствие мужа, Руадье ответил,

что приглашать-то приглашает, да вот сам он ездить перестал — надоело, и ухаживает сейчас за

одной симпатичной особой, но имя ее — тсс! — это секрет и полная тайна, поскольку она, графиня

ан Эске, чрезвычайно печется о своем добром имени. Эксферд понимающе усмехнулся, а Руадье, в

свою очередь спросил — а какова твоя крестьяночка в постели? Небось, что с ней не делай, только

бревном лежит и удивленно в потолок пялится?.. «Как дикое животное, — заплетающимся языком

ответил Эксферд. — Ее, конечно, приходится многому учить, но учится она с у-до-воль-стви-ем… ,

ни одна из наших капризных напомаженных дур с ней не сравнится. В ней есть страсть, некое

первобытное   очарование...»   «Оч-чарование?   —   Переспросил   Рихарх,   громко   икнув.   —

Очарование, говоришь? Я тоже недавно был очарован. Привезли меч с материка... Из Алевузы...»

«Ого!..» — Уважительно сказал Эксферд, мигом переключаясь на новую тему. Далее разговор

перешел к достоинствам аллевузких мечей, чуть искривленных и настолько гибких, что их можно

было  наматывать   на   руку,   но   Рихард  Руадье   не   забыл,   как   Эксферд  отзывался   о   своей  новой

любовнице. На следующий день взгляд Рихарта не раз и не два скользил по тонкому стану Элизы,

по ее простому и милому — но отнюдь не простецкому! — лицу, останавливался на груди, бедрах,

руках... Интересно, какова она там, под платьем? В самом ли деле она так страстна в постели, как

это расписывал Эксферд? Руадье собирался обязательно это проверить. Лично.

Совесть его не  беспокоила. Да,  Эксферд был его другом.  Другом  не единственным, но

первым в числе тех немногих, кого Руадье считал своими друзьями. Шесть лет тому назад, во

время   пиратского   набега,   он   спас   Эксферду   жизнь,   вытащив   израненного   рыцаря   с   горящего

флагмана Вольных Мореходов (так называли себя пираты, постоянно тревожившие Вельдмарский

Архипелаг), а спустя четыре года Эксферд, в свою очередь, спас его от бесчестия и разорения,

когда пронырливые торгаши-хасседы явились требовать то, что причиталось им по векселям — а

по векселям им причитались все земли Рихарта Руадье, вместе с его родовым замком — если,

конечно, он разом не сможет расплатится по всем займам, которые на протяжении трех поколений

делало семейство Руадье у презренных хасседов. Рихард принял их, и уста его в тот день были

медоточивы, а речь — изыскана и мягка, как шелк, но он ничего не дал им. Он пообещал вернуться

к этому вопросу на следующей неделе. Торговцы, ругаясь сквозь зубы, в тот же вечер убрались из