Издевательская ухмылка гуляла по его губам, смотрел он только на Идэль.
— Здраствуй, — спокойно сказал Дэвид. Идэль молча кивнула.
— Ну и ну… — неторопливо, растягивая слова, произнес кен Рейз. Он явно наслаждался
моментом. — Влюбленные голубки. Как мило… А знаешь, — с нажимом сказал он, в упор смотря
на Идэль, — я был о тебе лучшего мнения. Думал, ты одна из нас. Ведь должно было же что-то
сохраниться в твоей крови от великого Гельмора кен Саутита… Послушай, — тут его тон стал
преувеличенно наивным, изумленным, — а может быть, в Кильбрене все спят с рабами и
животными?.. Тебя саму-то не тошнит, когда ты целуешь эту Бездарную обезьяну?
— Меня тошнит, когда я смотрю на тебя, — холодно ответила Идэль. Она выпрямила
спину и Дэвид заметил в ней то, чего ни разу не видел прежде: властность и высокомерие.
Сам Дэвид в этот момент отнюдь не ощущал себя героем. Герои — по крайней мере,
киношные — не испытывают страха; его же внутренности скручивало сейчас это противное,
мерзкое чувство… Он не боялся в пещере, полной демонов: был бой, и для страха просто не
оставалось времени. Кроме того, он знал, что благодаря своему колдовскому Дару гораздо сильнее
любого гиора или мирмеколеона. Но сейчас… вступать в бой с Кантором — чистое самоубийство,
без всяких преувеличений: в колдовском противостоянии шансов у Дэвида не больше, чем у
подростка — в рукопашном бою с морпехом.
— Не будем ссориться, — стараясь оставаться спокойным, сказал Дэвид. — Дай нам
пройти.
— А мы и не поссоримся, — также спокойно, почти дружелюбно, откликнулся Кантор, не
двигаясь с места. — Я не ссорюсь с рабами.
— Я не раб, — негромко произнес Дэвид.
— Нет? — Кантор улыбнулся. — А кто?
— Кантор… — попыталась вмешаться Идэль.
Тот вскинул руку:
— Подожди, пусть скажет. — Теперь он смотрел только на Дэвида. — Ну?!
— Я свободный человек, — медленно и четко произнес землянин. Возникло чувство, что
он подписывает свой смертный приговор.
— Вот как? — Кантор чуть наклонил голову. — Свободный?
— Да!
На поднятой руке кен Рейза едва заметно шевельнулись пальцы — и Дэвид вдруг ощутил,
как страшная сила, сминая охранное поле амулета, поднимает его в воздух и швыряет вниз, к
подножию лестницы. Он успел сгруппироваться и только поэтому не сломал при падении пару-
тройку костей, но удар был так силен, что из него вышибло дух. В глазах помутилось.
Когда муть прошла, он увидел Идэль, из рук которой изливался смертоносный свет, и кен
Рейза, левой рукой удерживающего Щит Тьмы… Губы Идэль были плотно сжаты, а сама она —
содрогалась от напряжения, как натянутая струна; Кантор же стоял спокойно, даже небрежно,
будто на уроке. Когда Дэвид начал подниматься на ноги, кен Рейз сделал вращательное движение
левой кистью, в результате чего Щит Тьмы преобразовался в водоворот, рассеявший и
поглотивший серебристые лучи Идэль. Одновременно он изменил положение корпуса,
выбрасывая вперед правую руку — и сила, подобная той, что поразила Дэвида, обрушилась на
кильбренийку. Идэль подняло и ударило об стену; похоже, на какое-то время она потеряла
сознание, потому что чуть позже, когда Кантор отпустил ее, беспомощно скатилась вниз по
ступенькам. Платье задралось, обнажив длинные ноги, которые Дэвид столько раз гладил и
целовал… Поднявшись на колено, Брендом закрыл глаза, приложил одну руку ко лбу, а вторую
вытянул вперед и вверх: Зрячая Молния, снабженная Когтистыми Клинками из Огня и Света, с
грохотом и визгом разорвала воздух. Закричал кто-то из первокурсников, не успевших покинуть
вестибюль в начале разборки: помимо разных боевых свойств, которыми наделил свое заклятье
Дэвид, молния распространяла вокруг себя ярчайший свет, настолько сильный, что всякий,
смотревший на нее, мгновенно слеп. У землянина не было лишнего мгновения, чтобы вызвать
Око, но и без него Дэвид, пусть и не так отчетливо, мог ощущать магические потоки. Он
почувствовал, как его заклятье наткнулось на что-то аморфное, неопределенное и едва ли не
мгновенно было выжато, выпито, развеяно и иссушено: Кантор успел выставить Щит Тьмы.
Открывая глаза и поднимаясь на ноги, Дэвид одновременно сотворил самое мощное из своих
защитных заклинаний: он знал, что долго ответа ожидать не придется, и оказался прав. Однако в
тот момент, когда Кровавый Молот обрушился на его оболочку, составленную из десятка Форм и
всех подвластных землянину стихий, Дэвид мимолетно пожалел о том, что потратил свой
последний ход на защиту… возможно, следовало бы ударить еще раз — вдруг все-таки удалось бы
достать Кантора?.. Его оболочка была сметена сразу, будто стена песочного замка, смываемая
океанской волной. Бороться с урожденным магом — все равно что бороться с приливом. Схожее
ощущение, наверное, испытывали охранники, натасканные и вооруженные Эрбаном и Каи, когда