CoverUP

Ларик согласно кивнул. Он и Яська, все ещё прижимающая к себе сумочку, проводили эксперта настороженными взглядами.

— Почему не сказал, что это ты делал врачу татуировку? — Яська внимательно посмотрела на Ларика, когда Алина скрылась из поля зрения. — Ведь это твоя работа, верно?

— А что это теперь изменит? — как-то очень глубоко и печально ответил друг вопросом на вопрос.

Глава третья. «Эни, бэни, рики, таки»

«Эни, бэни, рики, таки» неслось вслед Ларику, бежавшему через густую, очень высокую траву. В этом лесу все было настолько огромным, словно мастер попал в страну великанов. Он боялся поднять глаза, чтобы увидеть, насколько в этом гигантском лесу высокие деревья, если трава била его даже по глазам. Хлестко, больно, безнадежно. Но сильнее этой хлещущей боли, оставлявшей красные полосы на руках, ногах, лице, был ужас перед тем, что ползло за Лариком, прекрасно ориентируясь в этих зарослях. В отличие от убегающего.

«Эни, бени, рики, таки

Скоро Ползень тебя схватит»

Звучал шипящий, ласковый до ужаса голос вслед Ларику. Печальное посвистывание, в котором отражалась инфернальная, непостижимая человеческому разумению нежность, нисколько не обнадеживало его. Как только это шипение порывы ветра доносили до Ларика, ноги сразу становились как ватные. Голос парализовал, словно набрасывал издалека и предварительно мягкое, но беспощадное лассо, обвивал тугим коконом, стреножил. Сквозь сопротивление собственного тела, которое замирало от ужаса, отказывалось слушаться, Ларик опять рвался куда — то, неизвестно куда, только бы подальше от этого жуткого голоса.

«Буль, буль, буль, кораки, шмаки,

Засвистят с вершины раки»

Залихватски и весело в затылок неистово несущемуся человеку ударил дерзкий свист, чуть не сбил с ног. Словно кто — то попал ему в голову тяжелой веткой. Он покачнулся, но продолжал движение, которое растянулось, кажется, на целую вечность. Ничего не осталось в мире, кроме этой погони, и когда, и чем она закончится, Ларику было неизвестно.

Рывок. Сопротивление. Ещё рывок. Ноги не слушаются. Опять рывок. Пробуксовка.

Трава, сквозь заросли которой стремился уйти от погони Ларик, стала чернеть. Словно дыхание ужаса становилось все ближе и от него уже жухло и умирало все живое. К шипению, издалека преследующего Ларика, все ощутимей прибавлялся грохот. Звук этот зарождался пока ещё в отдалении и слабо, но уже накатывал все чаще, указывая, что за спиной нависает что — то гигантское. Оно ползет, шипя и грохоча, ломая по пути огромные деревья, выворачивает непокорных с корнями, сметает все на своем пути.

«Ноки, роки, риглез, руди

Не услышат криков люди».

Он и не думал кричать, осознавая в этом никак не прекращающемся бреду, который уже выходил за грань реального, бесполезность всяческих призывов о помощи. Мир был пуст и безлюден, как в самом начале времен. Один маленький человек и огромное нечто, непонятно зачем преследующее его.

Нога зацепилась за жухнувшую, на глазах темнеющую до черноты траву, ещё какое-то мгновение Ларику казалось, что он может удержаться, но колени предательски ослабели, и он рухнул на землю, прямо в горячую золу, которой покрывалось все, что до этого цвело и благоухало. Взметнувшийся от падения тела пепел окутал его всего, сразу запершило в горле, резью разъело глаза. Черными руками Ларик судорожно обхватил лицо, пытаясь вернуть нормальное зрение, надавил пальцами на тут же закрывшиеся веки.

«Это будет наш экстаз

Эус, бэус, дэус — батц!»

Сквозь пелену пепла начал медленно проявляться мир. Перед Лариком, одной рукой трущим глаза, а другой в панической дерганности опирающимся о царапающую ладонь золу, смутно обрисовалась небольшая скрюченная фигура. То, что непонятно каким образом возникло перед упавшим Лариком, преграждало ему единственную дорогу к маловероятному, но спасению. И оно тоже было чудовищным, хотя и зримым. С согнувшим его панцирем черепахи, торчащими в разные стороны лапами лягушки, а на месте носа у существа торчал острый загнутый клюв. Существо пронзительно вытаращило на Ларика круглые, обиженные глаза и проквакало:

— Ты не должен был убегать от родителей! Плохой, плохой, ужасный мальчишка! Ты должен быть наказан. Я с удовольствием накажу тебя, Мошка!

Ларик, все ещё боясь оглянуться, прислушался. Тихая шипящая песня была слышна тише, дальше, но не прекращалась. Секунда на размышление, понимание, что выхода у него нет, и придется бороться с этим омерзительным существом. Из-под панциря разметались редкие мокрые пряди, с них стекала вода, мешавшись с пеплом и золой. Чудовище прочитало в глазах у человека решимость и утробно захмыкало, причмокивая после каждого слова:

— Давай, давай! Только дотронься до меня, и я вырву твои внутренности, гадкий мальчишка! Ах, как сейчас выпью всю твою кровь. И, поверь мне, лучше я, чем Ползень. Ты же не хочешь стать его жертвой?