Cure Te Ipsum (СИ)

Вернувшись с обхода, я обнаружила, что гномы никак не могут определиться с назначением некоторых банных принадлежностей, в частности, опасливо передают друг другу шампунь. Меня разобрал смех.

— Это не яд, Ларис? — осторожно понюхал Нори открытую бутылочку, — очень уж подозрительно пахнет.

— Этим моют волосы, — я продемонстрировала безвредность шампуня, смело вылив его себе на ладонь, — потом смывают.

— Я буду смердеть, как эльфийский огород, — шарахнулся Нори в сторону, на всякий случай хватаясь за свою голову, — нет уж, благодарю покорно.

Прическа у него, надо признать, могла стать причиной сердечного приступа у сотен панков. Ори неодобрительно поджал губы, косясь на бутылку с шампунем. Поймав мой взгляд, сделал шаг назад, спрятавшись за старшего брата.

Вот еще, стану я настаивать. Бофур, закутавшийся в одеяло у самого очага, болтал ногами в шерстяных носках, беззаботно поглядывая на всю картину.

— Отличный шампунь, — обиделась я, придирчиво внюхиваясь в сладкий запах, — недешевый, между прочим. Бофур! Ты же не боишься шампуня?

Чтобы гном признал, что чего-то боится? Он лишь усмехнулся.

— Разве не хочется расчесать чистые волосы? — продолжала я соблазнять его шампунем, — помыть голову. Хочешь, я?..

И удивилась упавшей на гномью компанию мертвой тишине. Ори икнул и что-то выронил. Нори расплылся в похабнейшей из ухмылок. Бофур смотрел прямо на меня, и я не могла понять, о чем он думает. Казалось, он даже не дышит. Только глаза горят нездешним огнем, и алеют щеки и губы.

— Не робей, братец, — кажется, Нори выдавил это из себя через силу. Пинком выгнал Ори из шатра и сам последовал за ним.

Ну что за народ. Замороченный до предела.

— С шампунем лучше, — пояснила я, подходя к неловко застывшему мужчине, — сам намочишь или мне?

— Сам.

В этот раз он уже не прятался от меня. Смело скинул рубашку, размял плечи, как будто готовясь вступить в бой. Задержав дыхание, зажал нос и мокнулся головой в тазик — я не сдержалась и засмеялась. Наградой мне стал немного смущенный взгляд совершенно мокрого гнома. Смешно обвисли усы.

— Ты косы никогда не расплетаешь?

Он мотнул головой. Мокрые пряди поддавались плохо, я надеялась распутать их, не выдрав хотя бы половину. Бофур молчал. Я намылила ему голову, наклонив ее чуть вперед — он поддавался с трудом, как будто ждал от меня удара в спину. Пришлось использовать щетку, иначе не получалось.

Он вздрогнул, когда я потянула его назад.

— Извини. Запутались. Смывать буду руками.

— Да, Ларис, это было бы просто великолепно, — каким-то бесцветным речитативом отчеканил Бофур, и я немедленно принялась за дело.

Я не боялась причинить ему боль, волосы у него были жесткие, даже жестче, чем у меня самой. И торчащие уши, которые так и хотелось потрогать, за которыми так тянуло почесать. Представляю, какое это блаженство — чистота после долгих недель полной невозможности помыться. Или больше — до этого вряд ли у него много было возможностей пожить в нормальной обстановке. Поход, трудности, битва, рана… Очень хорошо представляю.

За этими размышлениями я как-то потерялась. Руки делали свое, я думала о постороннем. Только этим можно объяснить, что я упустила прорву деталей, которые следовало отметить. Дыхание Бофура. Вздрагивающие плечи. Не от щекотки, а порывисто, судорожно. Сжатые кулаки, вздувшиеся вены, напряженные, закаменевшие мышцы. Тот, кто казался мне самым безобидным существом, был всего лишь миро дукхано, под моими руками вдруг превратился в настоящего… мужчину?

Возбужденного мужчину. Я могла остановиться. Мне следовало это сделать. А вместо этого, как завороженная, продолжала. Отмечала сквозь странный туман, мутивший взор, как струйка пота стекает по его широкой спине. Проделывает путь под волосами, вдоль линии лопатки, вдоль позвоночника, через ямку у поясницы… еще одна. Еще одна. Еще.

А он подается вперед, прогибается, замирает. С беззвучным рычанием, которое я угадываю в его груди. Под моими пальцами горит его кожа от прилившей крови. Что натворила, понять не смогла, пока Бофур не вздрогнул всем телом, как будто натолкнувшись на стену, и дрожь уже было не унять. Дрожь, которая передавалась мне через пальцы, как ток по цепи. Только тогда я сообразила, что мужчина дышит слишком уж прерывисто. Увидела вдруг выступившую испарину на его мощных плечах. Мне стало ощутимо не по себе. Ноги почему-то подгибались, и слабость привела к тому, что я лишь крепче вцепилась пальцами в его волосы.

— О-ох, — вдруг раздался откуда-то из-под моих рук вибрирующий, гортанный звук. И звук треснувших в его руках краёв пластикового ковшика.

Я бы его ни с чем не перепутала. Но рук убрать уже не решилась.Затаила дыхание, глядя, как подрагивают его плечи, ходуном ходит грудь, слушая сопение и против воли млея, млея от сознания того, что происходит.

Какая-то странная близость у нас получилась. Незапланированная, помимо прочего. Немного нечеловеческая. И от души могу поклясться, что это у меня было в первый раз — чтобы кто-то кончил лишь потому, что я мыла ему голову.