Curiositas. Любопытство

Карсон считала, что опасность химикатов порождается упорным нежеланием сторонников их применения видеть любые последствия, кроме желаемых. Она понимала (а Данте интуитивно чувствовал), что намеренное пренебрежение гибельными побочными эффектами говорит о сознательной слепоте перед cose belle, то есть перед всей той красотой, которую дарит природа, – это всего лишь форма самоуничтожения, следствие недостатка смирения и непомерной гордыни. «Выражение „контролировать природу“, – писала Карсон, – придумано от самонадеянности, это порождение неандертальской эры в биологии и философии, когда считалось, что природа существует, чтобы человек мог ею пользоваться»[272].

Это, как мы уже отметили, аристотелевский тезис. В представлении Аристотеля, собственность, а не труд обеспечивает средства к существованию и дает человеку право называться гражданином. Собственность включает и то, что природа дает человеку для пропитания: скот, перегоняемый кочевниками, дичь, добытую охотниками, рыб и птицу, пойманных рыбаками и ловчими, и плоды урожая. «Ясно, – писал он, – что и растения существуют ради живых существ, а животные – ради человека». (Так же, как и рабы: Аристотель утверждал, что пленение представителей «низших народов» и обращение их в рабов естественно для человеческой практики[273] (.))

Сплетаясь воедино, аристотелевские доводы, – дающие нам право эксплуатировать как природу, так и «низших» представителей человечества, – тянутся через всю нашу экономическую историю в день сегодняшний. В 1980 году в рамках программы ООН по окружающей среде (UNEP) были оглашены данные о том, что опустынивание в результате истребления лесов угрожает 35 процентам мировой суши и 20 процентам населения Земли. Так, масштабной вырубкой лесов в долине Амазонки, объемы которой, постепенно снижаясь в предыдущий период, в 2012 году вновь подскочили более чем на треть, сегодня заняты десятки тысяч людей, работающих в рабских условиях. В отчете Всемирного фонда дикой природы сказано: «Бедняков, которых переманивают из деревень и пришедших в упадок районов, отправляют на удаленные соевые плантации [высаженные после того, как там были вырублены деревья], где принуждают работать в нечеловеческих условиях – часто под угрозой оружия, не оставляя возможности для побега. <…> Заболевших бросают, заменяя их другими»[274].

В последние годы в рамках нового направления в психологии изучается связь между «психе» и естественным окружением человека. Получив несколько причудливое название «экопсихология» (впервые произнесенное 1992 году историком Теодором Рошаком, который также придумал термин «контркультура»), эта наука рассматривает явление, осмысленное поэтами еще тогда, когда они впервые сравнили бури и шторма с необузданными страстями, а цветущие луга с мгновениями счастья; Джон Рёскин назвал это антропоморфизмом. Пытаясь анализировать наше отражение в природе, экопсихологи утверждают, что в силу сложных уз, связывающих человека с естественной средой, отрыв от нее (через небрежение, безразличие, жестокость, страх) оборачивается подобием психологического самоубийства. Возможно, обращаясь к Аристотелю, психолог и поэт Анита Бэрроуз пишет: «Только с формированием западного мышления мы становимся убеждены, что живем „внутри“ своей телесной оболочки, тогда как все прочее, живое и вещественное, остается вовне»[275].

Раскрывая состояние собственной души и описывая сверхъестественные встречи, Данте часто будет вспоминать окружающие природные пейзажи. Когда поэт и его наставник окажутся у каменного моста, по которому намеревались перебраться от рва лицемеров к рву воров, обнаружится, что переход рухнул, отчего им обоим становится необычайно горько. Объясняя читателю свое состояние, Данте обращается к собственным воспоминаниям:

Покуда год не вышел из малюток
И солнцу кудри греет Водолей,
А ночь все ближе к половине суток

И чертит иней посреди полей

Подобье своего седого брата,
Хоть каждый раз его перо хилей, —

Крестьянин, чья кормушка небогата,

Встает и видит – побелел весь луг,
И бьет себя пониже перехвата;

Уходит в дом, ворчит, снует вокруг,

Не зная, бедный, что тут делать надо;
А выйдет вновь – и ободрится вдруг,

Увидев мир сменившим цвет наряда

В короткий миг; берет свой посошок
И гонит вон пастись овечье стадо.