Да – тогда и сейчас

Кажется, Питер уже хорош. Кейт вспомнила о бутылке, стоявшей за коробками с хлопьями. Интересно, сколько еще их припрятано по всему дому? Улучив момент, Питер отправился на кухню. Кейт услышала звук открывающегося морозильника и представила, как под его пальцами тает лед на заиндевевшей «Столичной» – пять идеальных отпечатков, там, где он схватился за бутылку. Они с Энн переглянулись: проблема, что свела их вместе, была налицо.

Кейт отметила, что Энн очень постарела. А они сами? Виски у Питера поседели, а Кейт закрашивала седину уже много лет. По утрам на груди у нее заминались складки; раньше они исчезали, пока Кейт чистила зубы, а теперь оставались видны и в обед. У Питера в уголках глаз залегли глубокие морщинки. Эти перемены обоим казались в новинку, ведь Питер и Кейт были еще молоды. И еще несколько лет молодости оставалось у них в запасе. Энн так исхудала, что ее блузка-туника все время соскальзывала с плеча. Ключицы торчали, как руль велосипеда Молли. Энн все время ерзала на стуле, будто от долгого сидения у нее болели бедра.

Гостья и хозяева еще были в гостиной, когда во дворе послышался голос Джорджа. Выглянув в окно, Кейт увидела, как он раздает детям фруктовое эскимо, привезенное из самого Саннисайда. Джордж набил мороженым сумку-холодильник, чтобы угощения хватило на всех соседских ребятишек.

Энн вздрогнула и стиснула пальцами костлявые колени.

– Питер не сказал вам, что зайдет Джордж? – непринужденно спросила Кейт.

Да только когда Питер успел бы ей это сказать?

– Энн Фицджеральд! – прогудел Джордж, входя в гостиную.

Энн поднялась на ноги.

– Здравствуй, Джордж, – проговорила она и испуганно отступила, когда он попытался заключить ее в свои медвежьи объятия. – У тебя голос точно как у Брайана. На секунду я даже подумала…

– Да ну к черту этого Брайана! – перебил Джордж. – Удивительно, что ты вообще о нем помнишь.

Здороваясь с Кейт, Джордж по обыкновению подхватил ее в охапку и оторвал от земли. Племянника он тоже заключил в объятия, будто они не виделись всего пару недель назад. Из огромной холщовой сумки появились аккуратно упакованная миска с фруктовым салатом и бумажный пакет с выпечкой из булочной в Куинсе. Джордж явно решил вести себя так, словно ничего особенного не происходит, словно они собираются такой компанией по меньшей мере каждый месяц и между ними нет никаких обид.

– Какой же я голодный!

Все перебрались на веранду и расселись под зонтиком на садовых стульях.

Энн пила воду медленными глотками, задерживая во рту, – чтобы успокоиться. Ужасно, что они позвали Джорджа, но раз уж он здесь, необходимо сообщить ему кое-что важное. Энн репетировала про себя слова и прикидывала подходящий момент. Лучше всего подождать, пока они останутся наедине. Дети где-то носились, Кейт резала яблоки, Питер раскладывал на решетке гриля хот-доги. Какой же он красивый, подумала Энн. В плечах даже шире, чем Брайан. Питер был похож на своего деда, ее отца, лица которого она не помнила, пока не увидела взрослого сына. И Питер был пьян. Она это видела по размашистым движениям, по тому, как он тянулся за ножом, как открывал пластиковую упаковку, как широко расставлял ноги. Хотя, что и говорить, притворялся он мастерски. Энн ни за что не догадалась бы, если бы не присматривалась специально. Питер поддерживал разговор, вставлял вполне уместные реплики. Джордж плюхнулся на садовое кресло рядом с Энн и тут же вскочил как ужаленный: он был в шортах, и раскаленный пластик обжег голую ногу. Джордж взял с травы пляжное полотенце и постелил его на кресло.

– Чуть всю задницу себе не сжег, – пробурчал он себе под нос.

Энн гадала, понимает ли Джордж, что происходит с Питером. Спросить она не могла: одно неосторожное слово, и все придется начинать сначала. Фрэнсиса Глисона упоминать не следует. Еще одна такая ошибка, и Кейт решит, что не нуждается в ее помощи. Еще одна ошибка, и придется возвращаться в студию, которая теперь казалась особенно безрадостной. После ночного разговора Энн наконец взглянула на свою квартиру трезвым взором – временное пристанище, никакой не дом. Но как она ни убеждала себя придерживаться безопасных тем и следить за каждым словом, потребность высказаться пересилила.

– Я хочу поблагодарить тебя, – сказала Энн, не глядя на Джорджа. Тот выпустил из шорт рубашку, на животе темнели пятна пота. – За все, что ты сделал для Питера.

Питер насторожился. Кейт подняла глаза от разделочной доски.

– Ты просто подвиг совершил, взяв его к себе. – Голос у Энн дрожал и срывался. – Я очень тебе благодарна.

Выговорив это, Энн почувствовала, как от совершенного ею неимоверного усилия закружилась голова. Врачи твердили, что рано или поздно наступит время для таких признаний, но Энн не верила – пока не увидела, как Джордж переступает порог. До этого момента она даже не могла представить, что ей выпадет шанс его поблагодарить.

«Мы обречены повторять ошибки, которые не смогли исправить», – говорил доктор Аббаси.