Да – тогда и сейчас

Из дома выбежала мама.

– Покажи, – велела она, опустившись рядом с ним на траву.

Питер раздвинул ноги – самую чуточку. От колен до паха, в самых нежных местах кожа была утыкана занозами. Кейт провела ладонью по столбу и поморщилась.

Он был оструган только снизу вверх, а сверху вниз торчали щепки.

Теперь, лежа в постели, в пятидесяти милях и тридцати годах от этого столба, Кейт так явственно ощутила ладонью его шероховатую поверхность, что невольно сжала руку в кулак. Воспоминания замелькали перед глазами, как искры от бенгальского огня, которым ребенок рисует круги в вечернем небе, – быстрее, еще быстрее: костлявые коленки Питера, выгоревшая на солнце трава, Кейт, другие ребята и злосчастный столб. Новая вспышка: отец – пять минут спустя? на следующий день? – кричит, что одно-единственное прикосновение к проводам могло бы убить Питера. Или Кейт, реши она полезть на столб первой. Кейт дождалась, пока отец утихнет, и спокойно спросила, почему птицы сидят на проводах и им ничего не делается?

– Почему ты об этом вспомнил? – спросила она.

– Не знаю, говорил ли я тебе о том, что было после.

И он рассказал. В доме, таком мрачном и неприветливом снаружи, мама постелила на диван чистую простыню и велела ему лечь. Она подложила ему под голову подушку, протерла пинцет спиртом и принялась одну за другой вытаскивать занозы, приговаривая, какой Питер сильный, раз сумел забраться так высоко. Сама она не провисела бы на столбе и секунды. На то, чтобы вытащить все занозы, ушел целый час, одна была длиной с мизинец. Мама дала ему померить. Потом она наполнила ванну теплой водой, распечатала новый кусок мыла и велела ему как следует вымыться, чтобы не занести инфекцию. Прежде чем он разделся, мама принесла две ириски и положила их на край ванны.

– Держи, – сказала она. – Немного сладкого не помешает.

Кейт внимательно слушала, стараясь понять, в чем мораль этой истории.

– Я и так знаю, что мама меня любит, – заключил Питер.

Глава восемнадцатая

Когда настал назначенный день, ни Кейт, ни Питер понятия не имели, как себя вести, что надеть и как объяснить детям, кого они ждут в гости.

– Давай позвоним и все отменим, – попросил Питер, но телефона Энн у них не было. – Тогда скажи ей, что меня нет дома.

– Ты серьезно? – усмехнулась Кейт. – Правда хочешь, чтобы я так сказала?

Питер попросил минут на десять оставить его одного, чтобы подумать. Впрочем, от раздумий стало только хуже.

– Давай хотя бы без детей, – решил Питер, когда понял, что бедствия не избежать.

Кейт сняла трубку, чтобы позвонить подруге, у которой были дети – сверстники Фрэнки и Молли, но номер так и не набрала, не сумев придумать, почему ей понадобилось срочно сбагрить кому-нибудь отпрысков в воскресенье днем. Была еще Сара, она несколько лет назад поселилась в Уэстчестере и никогда не отказывалась посидеть с племянниками, но ей пришлось бы все рассказать. В конце концов детей решено было оставить. После завтрака Кейт нацепила самую лучезарную из своих улыбок и сообщила им потрясающую новость: сегодня на обед придет папина мама, она живет очень далеко, но ей не терпится познакомиться с внуками, так что они должны вести себя очень-очень хорошо.

Бледный и суровый Питер стоял у раковины, сложив руки на груди, и солидно кивал. Он так старался изобразить радость, что у Кейт сердце защемило от жалости.

– У тебя есть мама? Не может быть! – заявила Молли и обняла отца, словно хотела поздравить его с невиданной удачей.

Когда дети убежали из кухни, Кейт в очередной раз спросила, не стоит ли позвонить Джорджу. На такой случай неплохо иметь громоотвод.

– Ей это не понравится, – возразил Питер. – Она всегда его терпеть не могла.

– Она у него в долгу.

– Именно. Как раз поэтому она и не захочет его видеть.

– Зато ты захочешь. Я звоню.

Питер отдал бы все на свете, чтобы Джордж был рядом, но не хотелось раздражать мать: она ведь и так придет на взводе. К нему вернулась старая привычка предугадывать ее настроение. Кейт говорила, что Энн выглядела спокойной, но это вовсе не значит, что мать будет спокойна сегодня.

– Хорошо, позвони ему, – вздохнул Питер.

После злосчастного выстрела Джордж звонил Питеру на мобильный по меньшей мере десять раз, а значит, обо всем знал. Скорее всего, от миссис Паулино. Эта старушка жила в одном доме с Джорджем и Розалин на первом этаже, а ее внук служил в пятом участке. Джордж наверняка решил, что соседка все перепутала. Можно было не сомневаться, что он так и так к ним явится, причем в самый неподходящий момент.

– Нет, постой, – решил Питер. – Я сам ему позвоню.

Узнав, кто придет на обед, Джордж присвистнул. Питер вывалил на него эту новость сразу, чтобы уйти от разговора о выстреле. Но Джордж свернул на эту тему все равно.

– Миссис Паулино все время о тебе спрашивает, – сообщил он. – Что-то случилось?

Питер обрисовал в двух словах, что именно.

– Тебя отстранили? Не ограничили? И им еще психиатр понадобился?

Не так уж много гражданских знают, чем отстранение отличается от ограничения полномочий, и Джордж, безусловно, принадлежал к их числу.

– Да.

– Было что-то еще?